— Весьма нескромная игра, — раздраженно заметил Гэвин.
— С каких это пор ты стал таким скромником, Берн? — поинтересовалась Элеонора. — Неужели достопочтенная вдова Хавершем так влияет на тебя?
К удивлению Гэвина, Кристабель тут же возразила:
— Зачем бы я стала так влиять на него? Чтобы он стал таким же скучным, как все?
Берн с трудом сдержал улыбку. Что ж, возможно, вдовушка и справится.
— Пожалуйста, рассказывайте дальше, мистер Талбот, — как ни в чем не бывало продолжала Кристабель. — Объясните нам правила этого «порочного виста».
— С удовольствием, миледи. — Талботу наконец-то удалось заглянуть в ее декольте, и его глаза вожделенно блеснули. — Ставкой в этой игре является предмет одежды или какое-нибудь украшение: сюртук, платье, кольцо, часы и тому подобное. Исключаются кошельки и дамские ридикюли, а также оружие, потому что эти предметы не относятся к одежде. За каждое проигранное очко следует снять с себя и отдать выигравшим один такой предмет.
— Это просто смешно, — вмешалась леди Хангейт. — Ставки совершенно неравноценные. Разве можно ставить часы против чулка?
— Смысл игры не в этом, — снисходительно объяснил Тал-бот. — Смысл в том, что к концу игры проигравшие оказываются раздетыми донага.
— И часто вы играете в эту игру? — спросила потрясенная Кристабель, из последних сил стараясь говорить небрежным тоном.
Элеонора рассмеялась:
— Не так часто, как хотелось бы Талботу.
— Не слушайте их, леди Хавершем, — вмешалась леди Хангейт, перекладывая свои карты. — Я об этом первый раз слышу. Дурацкая идея — раздеваться во время игры. Мистер Тал-бот и леди Дженнифер просто пытаются шокировать вас. Это их любимое занятие.
— В таком случае они могут составить прекрасную компанию Берну, — заметила Кристабель.
— О, на самом деле Берн не так плох, как кажется. — Леди Хангейт бросила на Гэвина лукавый взгляд. — Мальчики есть мальчики.
Берн сдержанно улыбнулся. Леди Хангейт была единственной из его бывших любовниц, которую он продолжал считать другом, хотя она и была величайшей лицемеркой в Лондоне. Любовники из них получились никудышные. Ее вкусы оказались слишком причудливыми даже для Гэвина. Но он по-прежнему любил болтать с ней. Как источник последних сплетен она была просто бесценна.
— Кстати, о мальчиках, — сказала Элеонора. — Пару недель назад я встретила того юного шулера, которого мы с Берном обыграли в «порочный вист». Он сообщил мне, что малышка Лидия бросила его на следующий же день после нашей игры и теперь работает у какой-то портнихи. Она заявила, что не одобряет его способа зарабатывать на жизнь, и категорически отказалась продолжать их мошенническое предприятие. Тебе, вероятно, что-нибудь об этом известно, Берн?
Гэвин продолжал смотреть в карты, краем глаза замечая, что Кристабель пристально смотрит на него.
— С какой стати?
— Мне тогда показалось, что ты немного увлекся этой крошкой.
Трудно «увлечься» девочкой, которой еще не исполнилось восемнадцати. Особенно если она смотрит на тебя глазами, полными ужаса, не понимая, каким образом оказалась совсем раздетой в спальне этого незнакомца, а не в объятиях своего дружка-шулера. И что прикажете с ней делать? Ну, уж конечно, не укладывать в свою постель.
— Не говори глупостей, Элеонора. Девочка была просто развлечением на одну ночь. Я ни разу не вспомнил о ней с тех пор. Чем отвлекать меня глупыми вопросами, следи лучше за игрой.
— Вот это правильно, — сердито откликнулась леди Хангейт. Они с Элеонорой неожиданно проиграли партию. — Если ты будешь так играть, Стокли съест нас на завтрак и не заметит.
Графиня прислушалась к совету, что не пошло на пользу Гэвину и Кристабель. Ни умение Берна, ни удача не могли изменить ситуацию: Кристабель была слишком неумела, чтобы выигрывать у таких опытных игроков, как Элеонора и леди Хангейт. К тому же ей не давала сосредоточиться на игре окружающая обстановка: Талбот продолжал упорно пялиться на ее грудь, Маркем отпускал двусмысленные шуточки, а жена Талбота целовалась с любовником прямо на глазах у своего мужа.
Кристабель казалось, что перед ней разыгрываются сцены из какого-то непристойного романа, и ее внимание постоянно рассеивалось. Несколько раз она ходила не с той масти, и Берну приходилось спрашивать, нет ли у нее нужной карты, а с козырями она вообще не умела обращаться.
К тому же, как оказалась, вдова Хавершем очень не любит проигрывать. Чем больше она теряла, тем хуже играла, злилась и совершала ошибку за ошибкой.
Кристабель и Берн проиграли вторую партию, и Элеонора откинулась в кресле с довольной улыбкой:
— Искренне надеюсь, Берн, что в постели леди Хавершем действует поискуснее, чем за карточным столом. Ведь ей придется утешать тебя после всех проигранных у Стокли робберов. В том случае, разумеется, если он ее пригласит.
Кристабель собралась было резко ответить, но ее опередила леди Хангейт.
— Не будь идиоткой, Элеонора, — холодно произнесла она. — Эта женщина, совершенно очевидно, водит нас за нос, чтобы потом, у Стокли, застать врасплох. Ты ведь прекрасно знаешь, что Берн никогда не позволит желанию взять верх над разумом. Если он говорит, что она хорошо играет, то скорее всего так и есть.
Гэвин едва не рассмеялся, увидев, как вытянулось лицо Элеоноры. Пусть леди Хангейт борется с ней ее же оружием. Она сделает это лучше, чем он.
— Они раскрыли твою уловку, Кристабель, — произнес Берн небрежно. — В следующий раз тебе придется играть в полную силу.
Задумавшись лишь на мгновение, Кристабель решила оправдать мнение леди Хангейт.
— Но я и играла в полную силу, — сказала она с едва заметной улыбкой, предназначенной для леди Дженнифер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102