— Что за другая мать? — недоверчиво спросил Берн. Кристабель распрямила плечи, очевидно, собираясь с силами.
— Мария Фицгерберт, которую многие до сих пор считают законной женой Принни.
— У миссис Фицгерберт нет… — Гэвин вдруг замолчал и от волнения сжал кулаки. — У нее есть ребенок от Принни?
— Сын. Он в Гибралтаре. Мой отец отвез его туда больше двадцати лет назад. С ними были еще офицер и его жена, которые потом усыновили мальчика. Эти письма написаны миссис Фицгерберт моему отцу. В них они обсуждали планы того, как вывезти ребенка из Англии и как сделать так, чтобы все поверили, что он сын офицера.
Гэвину показалось, что на него обрушилась и сбила с ног огромная волна.
— Черт… черт… черт… У Принни есть сын от миссис Фицгерберт?! Ты хоть понимаешь, что это значит?
— Конечно. Иначе зачем им было тайком вывозить его из страны и прятать все эти годы?
— Если это действительно их сын, то весь порядок престолонаследия может быть изменен. — Гэвин наклонился к Кристабель, не в силах сдержать возбуждение. — Это не какой-нибудь незаконный отпрыск от любовницы. Католическая церковь по-прежнему считает их брак действительным, а значит, множество людей будут верить, что этот мальчик — законный наследник короны. И ни парламент, ни Георг III не позволят Принни занять трон, если права его собственного наследника могут быть оспорены.
— Все верно, — согласно кивнула Кристабель. — Поэтому его высочеству так важно вернуть эти письма. Если они будут опубликованы, ему придется расстаться с надеждой стать королем.
— Бог мой, — Берн не скрывал своего торжества, — я-то надеялся просто получить возможность заставить его признать правду, но все гораздо лучше! Я могу вообще избавить страну от этой дряни!
Кристабель вдруг побледнела как полотно.
— Гэвин, выслушай меня. Я не могу винить тебя за то, что ты так его ненавидишь, но ведь даже ты должен понимать, что эти письма нельзя публиковать ни в коем случае. Ты должен думать не только о себе и своей мести.
— С какой стати? — гневно спросил Гэвин. — Эта свинья никогда не думал ни о ком, кроме себя. Англии будет лучше без него. Он — как разросшаяся злокачественная опухоль, разъедающая всю страну. Множество людей будут благодарны мне за то, что я избавил их от такого короля.
— А другие, такие как тори, сделают из него героя. И Англия погрузится в хаос на многие годы. На годы, Гэвин! Спор о наследнике престола после Карла II затянулся на пятьдесят лет и закончился славной революцией. Не говоря уже о восстании якобитов, которое было всего шестьдесят лет назад. Как ты думаешь, почему миссис Фицгерберт согласилась расстаться со своим сыном? Потому что не хотела, чтобы он оказался в центре такого урагана. Потому что слишком его любила и не желала для него подобного бремени.
— Нет, она сделала это, потому что ее заставил Принни. А она позволила этой свинье обвести себя вокруг пальца. — Черта с два Гэвин даст кому-либо сравнить поступок Марии Фицгерберт с жертвой, которую принесла его мать. — А Принни опять все сошло с рук. Неужели ты не понимаешь? Это же возможность избавить Англию от него. Заставить его заплатить за…
— …зато, что он сделал с тобой и твоей матерью. — — Глаза Кристабель наполнились слезами. — Гэвин, это же только месть! Неужели ты захочешь, чтобы твоя личная месть расколола всю страну надвое?
— Ты ошибаешься. На троне просто окажется брат Принни Фредерик, вот и все.
— Даже если все так и будет, а я в этом совсем не уверена, ты понимаешь, что случится с тобой, если ты пойдешь против принца Уэльского? Все будут знать, что ты тот человек, который навлек позор на царствующий дом ради своих целей…
— Мне наплевать на это. Обо мне говорили вещи и похуже.
— Да, но сейчас ты достиг успеха и положения. Твоя мать так гордится тобой. Что будет с ней, когда все начнут поливать тебя грязью?
Берн ненадолго задумался.
— Она поймет, — процедил он наконец. — Она поддержит меня.
— Ты так думаешь? А все те гадкие вещи, которые говорили о ней раньше, — они все станут во сто крат гаже. И газетчики непременно ее разыщут.
— Зато она наконец дождется справедливости.
— А я? А мой отец? — выкрикнула Кристабель в отчаянии.
— О чем ты? — спросил Берн, непонимающе глядя на нее.
— Я уже говорила тебе: если письма будут опубликованы, папа потеряет и должность, и пенсию. А если его арестуют за предательство…
— Они не арестуют его, черт побери! Даже виги, которые терпеть не могут Принни, не решатся упрекнуть героя войны за верность короне.
— Вмешательство в порядок престолонаследия — это государственное преступление, которое карается виселицей. — Спазм в горле мешал Кристабель говорить. —Думаешь, Принни решит пощадить его? Думаешь, ему не удастся доказать виновность отца? Может, принц и лишится возможности когда-нибудь стать королем, но он все равно останется принцем. В свое время он приказал отцу сжечь эти письма, но папа не подчинился. И его высочество не упустит случая наказать его так или иначе. — Голос Кристабель упал почти до шепота. — И меня за то, что я рассказала о них Филиппу.
Гэвин твердо решил не обращать внимания на шип, который вонзился ему в сердце при этих словах.
— Он не посмеет тронуть тебя, любимая. Я не позволю ему. — Он наклонился вперед и взял пальцы Кристабель в свою ладонь. Они оказались ледяными, и Гэвин опять почувствовал болезненный укол. — И отвоем отце я позабочусь, клянусь. У меня тоже есть некоторое влияние. Я и мои братья…
— Братья?
Черт! Он не собирался раскрывать этот секрет.
— Я знаю только про лорда Дрейкера, но… — Кристабель недоуменно замолчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102