Перед Новым годом бригаду сняли с позиций, перевели в Графенвер и первого января расформировали. Здесь Вальтер лично проследил, чтобы вещи оберлейтенанта Вангера, его награды и несколько семейных фотографий были упакованы и высланы по адресу родителей в Мюнхен. Половинку личного жетона своего друга, ту, что должна была остаться на нем, он взял себе. На следующий день он отправился в свою 1-ю горную дивизию, ведшую в те дни оборонительные бои в Венгрии в составе 2-й танковой армии. У него было два дня на то, чтобы по пути заехать домой.
Когда открылась дверь, Вальтер увидел Мари Лютер. Она стояла, закутавшись в платок, и выглядела явно нездоровой. Нос припух и покраснел, как при долго не проходящем насморке. Она прижимала к нему носовой платочек и часто моргала влажными и тоже покрасневшими глазами.
– Вальтер! – сразу узнала она старого дворового приятеля. – Ты ранен? Проходи. Когда ты приехал? Что у тебя с рукой?
Вальтер вынул руку из перевязи и повесил шаль на вешалку.
– Ерунда. Это чтобы не козырять всякой тыловой сволочи.
– Ты надолго? Очень хорошо, что ты пришел ко мне. Проходи на кухню. Моя мама больна, и младший брат тоже. У нас тут настоящий лазарет. Отопления нет уже три недели Я тоже простыла на заводе. Представляешь, недавно я получила письмо от Мартина. Их отводят на отдых…
Вальтер оставил свой рюкзак и кепи в прихожей и прошел на кухню, не снимая шинели и не разуваясь, благо на его сапогах был только свежий, выпавший этой ночью снег. Он сел за стол и отстегнул с ремня фляжку.
– Достань стаканы, Мари.
По этим словам и по всему его виду она вдруг поняла, что он пришел только затем, чтобы сообщить ей нечто важное. Почему он не спросил, о чем написал Мартин? Ее ноги сделались ватными, а к вискам прилила кровь. Она поставила на стол два стакана и села напротив него. Вальтер наполнил их до половины и взял один.
– Мартина больше нет.
Он сказал это просто, без лишних слов. Эта фраза, приготовленная и выстраданная им для других, перегорела в нем за последние несколько дней. Он выпил.
– Я не смог пойти туда, – он кивнул в сторону окна, выходившего на дом профессора Вангера, и достал из-за отворота шинели конверт, – передай им ты. Здесь все подробности. Они должны знать. Это случилось в Бельгии, в Мальмеди. Я был рядом, но не смог ничего сделать. Конверт не запечатан и предназначен также для тебя. Прочти.
Вальтер встал и направился к выходу. За спиной он услышал какой-то звук и остановился. Положив локти на стол, Мари уронила на них голову и медленно покачивалась всем телом. Он взял рюкзак и вышел, тихонько затворив за собой дверь.
На улице Вальтер полной грудью вдохнул холодный воздух, немного постоял и направился в сторону вокзала. Дома он уже побывал и теперь ехал на фронт с полной уверенностью, что никогда уже не вернется обратно.

* * *

В кабинете Септимуса шло экстренное совещание. Докладывал ведущий специалист по корректирующим психологическим воздействиям доктор Парацельс.
– Мы давно наблюдали помехи, но нам и в голову не могло прийти, что они вызваны вторжением в сны Вангера постороннего. Это чудовищная наглость! Я просто не нахожу слов!
– Объясните нам, Гараман, зачем вы-то туда влезли? – задал профессору вопрос президент академии. – И как вы получили доступ к оборудованию и вообще попали в студию? Она под семью замками!
– Да у него племянник там работает, – сказал кто-то.
– Зато теперь я уверен в сохранении тайны книг, – буркнул Гараман.
Он сидел в гордом одиночестве за дальним концом стола, ожидая больших неприятностей. Но Гараман был уверен в своей правоте и готовился дорого продать свою шкуру. Он даже пошел в атаку.
– Более того, я прошу мне разрешить еще один контакт с Вангером. Наблюдая всю эту комедию со снами с самого начала, я убедился в ее неэффективности. Вы, Парацельс, погрязли в намеках и иносказаниях, совершенно не замечая, что Вангер давно раскусил вашу игру и только не может понять, чего от него хотят конкретно. Вам бы кино снимать. К чему, скажите мне, был задуман весь этот фарс с гаруспиком на Остийской дороге?
– Так вы были и там?
– Был. Представьте себе, был! Я шел позади их повозки, скрываясь в темноте, а потом провалился в вашу дурацкую пропасть и полчаса летал там в пространстве, изображая комету Галлея.
Послышался с трудом сдерживаемый смех.
– Вы что, не могли выйти из образа, Гараман?
– А я не знал, как это делается.
Смех перерос в настоящий хохот. Даже кресло президента затряслось и заходило ходуном, а из его глубины стали доноситься какие-то булькающие звуки и всхлипы.
– Ну ладно, – вытер платком глаза Септимус, когда присутствующие достаточно расслабились, – оценку вашему поступку мы еще дадим, а сейчас скажите-ка нам, Гараман, каковы результаты ваших переговоров, раз уж они состоялись?
– Он обещал хранить тайну, – гордо ответил профессор. О своем предложении посвятить Вангера в некоторые детали римской истории он благоразумно умолчал. – Если бы нас не прервали, я бы узнал о местонахождении шестого тома и о роли во всей этой истории таинственного Эриха Белова.
– Почему же вы не вошли с ним в контакт раньше?
– Сначала я долго не мог понять, кто из присутствующих Вангер. Однажды даже начал ходить и расспрашивать: «Простите, вы не заметили, профессор Вангер из Мюнхена уже вышел с заседания комиций?» Хорошо, что всякий раз натыкался на статистов, которые только таращили на меня глаза. Еще мешал латинский язык, которого я не знал. Грузить им под гипнозом свои мозги на старости лет я не решился. Пытался обратить на себя внимание Вангера, говоря кое-что по-немецки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188