Лодку положило на бок. Как ни странно, она выправилась, до половины
залитая водой, и встала на ровный киль.
Вера бросила нож, и он булькнул на дно лодки. В воде, заливающей
кокпит, покачивались щепки, мусор и всплывшая фляжка.
- Нет!.. - крикнул Питер.
Удар в днище.
Пробка не шла, и пальцы плохо слушались - детские пальцы немолодой
женщины, потрескавшиеся, стертые, кровоточащие...
Удар.
- Не смей!
- Да! - крикнула Вера. - Да!
Удар. Лодку подбросило и закружило волчком.
- Гад, пику выдернул... Мне!.. Я сам!
23
Отсюда лагерь казался совсем крошечным, но те, кто остался внизу, в
недвижном ожидании обратив кверху пятна лиц, были еще крошечней - как
точки. Как муравьи, впавшие в летаргию с наступлением холодов. Как
ничто. Их всех можно было прикрыть одной ладонью - защитить или, может
быть, наоборот. Нельзя лишь было забыть об их существовании.
Краешек солнца был еще виден, а ярко-жгучая полоса уже пробежала по
воде, поиграла на прибрежных камнях и, перемахнув частокол, залила
гранит, на мгновение ослепив нестерпимой мертвенной зеленью. Стефан
шепотом выругался. Когда-то этой серой скале давали поэтические прозвища
- Порт Зеленого Луча, например, и название не прижилось, потому что дали
его взрослые. Еще того лучше - Берег Летящих Лепестков... Дня через два
после посадки ветром с востока принесло кружащуюся тучу алых чешуек
размером в ноготь, усеявших прибрежный гранит,- то ли взаправду
лепестков неизвестных цветов, то ли сброшенных крылышек мигрирующих
насекомых. Вряд ли у взрослых хватило времени и желания разобраться, что
это такое,- первая смерть посетила лагерь уже через неделю - но зрелище
алого вихря, наверное, было феерическое. С тех пор оно ни разу не
повторилось, мало-помалу начало забываться, обросло фантастическими
додумками, и Стефан совсем не помнил его, сколько ни напрягал память, но
в бортовом журнале рука Бруно Лоренца отметила необыкновенную красоту
явления, а значит, так оно и было.
Зеленый луч полз вверх по башне и, наверно, множество ждущих глаз
из полутьмы внизу следило за ним, томясь и предвкушая, но Стефан больше
не смотрел на муравьев. Он уберег глаза, когда луч добрался до площадки,
и лишь только угас неистовый режущий свет, запустил первую ракету. Один
за другим четыре огненных хвоста взвились в небо и лопнули, осветив
лагерь под вопли восторга снизу. Стефан рассчитывал на пять, но пятый
патрон лишь зашипел, словно в картонной гильзе поселилась гадюка, и не
сработал. Старье, скисло... Стефан пинком отшвырнул патрон к
противоположному краю площадки - не долетев, тот укатился в люк и
загремел по ступеням трапа. Четыре шара висели в небе - два красных, два
желтых. Снижаясь, один из красных попал под зеленый луч, и желтых стало
три. Внизу заулюлюкали. Ничего, сойдет. И этого более чем достаточно.
Если на каждый день рождения тратить сигнальные ракеты, их не хватит и
на год.
Он спустился вниз, до звонкого щелчка задвинув за собой люк,
оставив над головой опустевшую площадку, хотя была очередь Дэйва, а с
середины ночи на дежурство должен был заступить Уве. Снимая Дэйва с
поста, Стефан понимал, что рискует, создавая опасный прецедент. Как
тогда... после отмены утреннего развода на работы пришлось круто
доказывать, что снисходительность - еще не слабость. Тогда они в первый
раз попытались наброситься. Пусть. Сегодня - праздник. Трудно заранее
сказать, что в конце концов окажется опаснее, а так удалось хоть немного
разрядить нервозность. О том, что ночной часовой не нужен, Стефан знал
не хуже других. Даже вонючие гарпии, активно кормящиеся в темноте, не
собираются ночью в стаи, а одиночкам на людей начхать, они ищут падаль
или, барражируя над болотом, высматривают молодь трясинных черепах. От
одной общей тревоги до другой проходят не дни - месяцы и годы, и тревоги
чаще всего оказываются ложными. Полон лес трухлявых костей - вот вам вся
фауна. Нелепо отрицать правоту Киро: цалькат, убивший беднягу Ансельмо,
скорее всего был реликтом, по какой-то случайности зажившимся дольше
своих сородичей...
Глупцы! Кроме Людвига никто не способен понять, почему ночные
дежурства, назначенные с перепугу, нельзя много лет спустя отменить
простым приказом. Это все равно, что отменить рассвет или закат... Они
думают, Стефан все может себе позволить, как всякий порядочный самодур с
диктаторскими замашками. Нет, милые мои. Ошибаетесь. Он может только то,
против чего вы не посмеете возразить, и с каждым годом он может все
меньше и меньше, не потому, что он такое же ничтожество, как вы сами, а
потому, что иначе придется убивать. Нет ничего опаснее, чем ломать
привычные устои, но в эту ночь дежурства не будет - можете радоваться,
любители выбивать подпорки из-под себя...
В капитанской каюте был порядок - на этот раз Стефан осмотрел ее
гораздо тщательней обычного. Новое сигнальное приспособление
действовало, контрольные волоски висели на местах. В каюту никто не
наведывался - не решился либо не смог. Это было правильно, так и должно
было быть, еще вчера это удовлетворило бы вполне, но сегодня Стефан
ощущал неясное беспокойство. Так нетрудно сделаться параноиком, подумал
он с неудовольствием. Или они умнее, чем я думаю? Вряд ли...
Он отпер сейф и некоторое время колебался, разглядывая бутылку. Она
была чуть заметно початая, с восстановленной наклейкой поперек пробки,
прозрачного тонированного стекла, подчеркивающего благородный цвет
напитка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61