И он будет прав.
И еще более он будет прав тогда, когда пошлет подальше любого, кто
напомнит ему его слова в тот момент, когда рыба - настоящая рыба, не
недомерок - попалась и бьется на крючке, имея все шансы уйти, если
только рыбак допустит малейшую оплошность...
Он осторожно стравил немного лесы - форель металась из струи в
струю с остервенением плохо загарпуненного кашалота - сделал шаг к
берегу и присвистнул: на прибрежной каменной россыпи возле самого
рюкзака с уловом сидел и алчно принюхивался здоровенный бурый медведь.
Надо было полагать, что из лесу он вышел не только что, поскольку успел
уже освоиться и не обращал никакого внимания на ненормального,
забравшегося в резиновых штанах на середину реки, где, по-видимому,
ненормальным самое место. Намерения зверя просматривались явственно: в
первую очередь его интересовал десяток хариусов, покоящихся на дне
рюкзака, интересовали его и две мелкие форели, покоящиеся там же, а на
человека он плевать хотел, и только когда человек завопил и замахал
руками, показав нежелательную заинтересованность в развитии событий,
медведь не спеша поднялся на задние лапы и нехотя, ритуально рявкнул.
"Брысь!"- еще громче заорал Стефан и оступился. Вода покрыла его с
головой, она была белая от воздушных пузырьков и беснующаяся сотнями
маленьких водоворотов, ей совсем не нравилось течь спокойно, больше
всего ей хотелось бы вынести человека в основную струю и кубарем
прокатить его от начала порога до конца, дабы неповадно было лезть куда
не надо, но Стефан уже нащупал ногой новый камень и выпрямился, фыркая и
отплевываясь. Удилища он не выпустил, и, как ни странно, форель все еще
была на крючке. Его снесло ниже, но отсюда было нетрудно выбраться на
берег. Медведь на берегу допросился-таки: в кармане рюкзака сработал
инфразвуковой сторожок, и зверь, обиженно тряся косматым задом, с
паническим ревом галопировал в лес.
Трепещущая форель полетела в рюкзак, а Стефан подумал о том, что
было бы неплохо развести костер, но возиться с ним было лень. Он снял с
себя всю одежду, разложил ее для просушки на прогретых солнцем камнях,
поплясал для обогрева и провел ревизию свежих синяков и ссадин. После
купания снова лезть в воду не хотелось совершенно. Рыбацкий азарт не
вполне еще угас в нем, и в принципе можно было порыбачить еще, но ни
один уважающий себя нахлыстовик не станет забрасывать мушку с берега,
как какой-нибудь лопоухий новичок, вчера купивший спиннинг и
воображающий, что способен обставить настоящих асов нахлыста в этом
великом искусстве, в то время как способен он только на то, чтобы
распространять дурной тон.
- Ладно,- сказал он вслух, складывая спиннинг,- рыбы им хватит. А
не хватит, пусть сами идут и ловят.
С час он валялся на валуне нагишом, млел, ловя кожей бледный
северный загар, и неодобрительно щурился, рассматривая медленно
наползающую с запада облачную гряду. Солнце спряталось. Ворча, Стефан
натянул на себя влажную одежду и постучал зубами на ветерке. Вот так и
зарабатывают ревматизмы с радикулитами, подумал он. Ну да ерунда, не
нодью же мастерить, когда до дома всего час ходьбы и нет других дел,
кроме осмотра кривой сельги по-над болотом. Крюк, но небольшой.
Охотничий карабин висел на плече. Видно было, что от реки медведь
пер напрямик через холм, как чемодан "Большой Берты" при низкой наводке,
с той существенной разницей, что чемоданы не оставляют с перепугу
жидкого следа; вот тут он ломился через можжевельник, только рев стоял,
и сокрушил титанический муравейник, а вот тут - мох с камня содран
широкой полосой - он карабкался на гранитный увал, не сообразив сдуру
его обойти, и еще минут пять Стефан шел по следам панического бегства,
только потом медведь сбавил галоп и свернул вкруг болота. Странный
какой-то медведь: и незнакомый след с обломанным когтем, и пуглив не в
меру. Не мой медведь. По соседнему участку тянут дорогу на Вокнаволок,
вот его, наверное, и шуганули, бедолагу. Вообще-то на случай интимной
встречи с медведем требуется кое-что посерьезней этой пукалки, но
ягодным летом хозяин смирный - сытый и умный. Может долго преследовать
по следам и не напасть, если только не подранен каким-нибудь глупым
мерзавцем. Бывают, конечно, исключения... Стефан похихикал, вспоминая,
как прошлой весной отсиживался в сарае, в то время как медведь крушил во
дворе мачту энергоприемника, и как потом, стремглав перебежав в дом,
полдня не смел высунуть оттуда носа. И что медведю в мачте не
приглянулось? Мачта как мачта.
Он шел по кромке сельги, обходя валуны, присматриваясь к малейшим
изменениям. Разбросанные перья рябчика - охотился горностай. Соль у
большого валуна олени еще не обнаружили, а ту, что в лощине, слизали
подчистую. Рысь Фимка увела выводок глубже в лес, натаскивает потомство
на глухарей да зайцев. Лет черных усачей только начался, но уже видно,
что их меньше, чем в прошлом году, и это хорошо - лес сам себя защищает,
и не нужно завозить дятлов. За браконьерским самострелом недавно
приходил хозяин - и матерился же, наверно, найдя затвор вынутым, а
"глаза", естественно, не обнаружил, хотя заметно отчетливо, что искал.
Заматерится еще не так, обнаружив в почтовом ящике повестку в суд.
Поделом. Глупый, конечно,- умные не попадаются.
Он шел, придерживая карабин, радостно чувствуя легкую приятную
усталость, а что одежда не высохла, так переживем, потом высохнет, а
дома ждет уют, и непременный стаканчик клюквенной, и извергающаяся
вкуснятиной огненная печь - люблю кулинарить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61