Через час император отворил двери и со стенанием в голосе позвал своего лейб-камердинера Филиппа Ланга.
Но в эти дни Филипп, как повелось ежегодно, был занят уборкой фруктов в своем имении в Мелнике. Вместо него, чуть дыша от испуга, вбежал камердинер Червенка в ночном колпаке набекрень. Он заботливо вытер льняным платком капли холодного пота со лба своего государя.
– Я часто всепокорнейше предупреждал Ваше Величество, – выдавил он боязливо, – что вам надо больше обращать внимания на Ваше высочайшее здоровье и не выходить на холодный воздух по ночам. Но Вы не изволили прислушаться к словам Вашего старого слуги…
– Беги и позови ко мне Адама Штернберга и Ханнивальда! – приказал император. – Я хочу поговорить с ними. Да, и зайди за Коллоредо, пусть он принесет мне крепкого вина. Сейчас мне просто необходим добрый глоток рейнфальского или мальвазии!
Император помнил в точности, кто из трех застольных слуг и кто из одиннадцати кравчих императорского стола в какой день недели дежурит при нем согласно расписанию. Но он не знал или забыл, что граф Коллоредо за несколько недель до того внезапно умер от паралича, и теперь обязанности второго слуги-виночерпия исполнял молодой граф Бубна.
Ханнивальд, тайный советник императора, явился в комнату первым. Это был высокий худой господин с резкими чертами и серебристо-седыми волосами; Червенка застал его еще за работой. Вскоре примчался и обер-шталмейстер граф Адам Штернберг в ночном халате и одной туфле. Император в сильнейшем возбуждении ходил по комнате, не замечая, что плащ соскользнул с его плеч. Наконец он остановился. На его лице отражались волнение, беспомощность и крайнее утомление. Он перевел дух и уже хотел было начать рассказывать о том, что происходило с ним этой ночью – да и две предыдущие тоже, – как дверь отворилась, и Червенка впустил молодого Бубну, за которым следовал лакей с кувшином вина.
Император уставился на юношу, испуганно отступил на шаг и спросил:
– Кто ты? Чего ты хочешь? Где Коллоредо?
– Ваше Величество, изволите вспомнить, – вставил Ханнивальд. – Граф Коллоредо волею Божией недавно ушел по пути, предначертанному всем смертным. Вашему Величеству это известно, ибо Вы присутствовали на заупокойной мессе, которую служили по Вашему верному слуге в соборе.
– А это, – подхватил граф Штернберг, – его преемник в должности: граф Войтех Бубна, к Вашим услугам. Он происходит из очень хорошей семьи, этот Войтех Бубна.
– Но он похож на Бернхарда Руссвурма, – возразил император и отступил, защищаясь поднятой рукой. – До чего же жутко он походит на Бернхарда Руссвурма!
Император иногда пугался новых лиц. Они тревожили его тем, что в них ему мерещились черты давно умерших людей – тех, о ком Рудольф II старался не вспоминать. Генерала Руссвурма он много лет тому назад бросил в темницу, а потом приказал расстрелять за дуэль. Этот поступок, совершенный им в приступе безумного гнева, и поныне тяготил его душу. Сквозь многие новые лица глядел на него Руссвурм, когда враждебно, а когда и с насмешкой. Вновь и вновь вставал он из могилы грозить императору карой.
– На Руссвурма? Да что Вы, Ваше Величество! – облегченно проговорил Адам Штернберг. – Руссвурм был хрупкого сложения, с таким широким носом и тяжелым подбородком. Готов поклясться Вашему Величеству, что знаю Войтеха Бубну с тех пор, когда он еще носил детскую рубашку навыпуск.
– И все-таки он так похож на Руссвурма! – нервно вскричал император, и зубы его застучали. – Кто ты такой? Откуда пришел? Из ада?
– К услугам Вашего Величества – из Прастице. Это наше родовое поместье, и расположено оно близ Хотебора в Чаславском округе, – объяснил молодой граф Бубна, совершенно не понимая, что происходит и почему император так испугался его прихода.
– Ежели ты не блуждающий дух, – отвечал император, – то прочти вслух „Отче наш“, назови двенадцать апостолов Христа и расскажи Символ веры.
Бубна бросил испуганно-вопрошающий взгляд на Адама Штернберга. Тот утвердительно кивнул, и молодой граф прочитал молитву, перечислил двенадцать апостолов, при этом забыв Фаддея и дважды назвав Филиппа, и тезисы Символа веры. В тех местах, где он спотыкался или не знал текста, Червенка шепотом подсказывал ему.
После второго тезиса император успокоился.
– Хорошо, – прошептал он. – Ты прав, Адам, я обманулся, он вовсе не похож на Бернхарда Руссвурма. Да покоится в мире Руссвурм, я давно уже простил его.
Червенка подошел к Рудольфу и накинул ему плащ на плечи. Император принял кубок из рук графа Бубны и осушил его.
– Славно! Славно! – нервно проговорил он затем. – Странные дела творятся в замке. Сегодня ночью у меня опять появился он и мучил меня…
– Кто же был ночью у Вашего Величества? – спросил Ханнивальд, хотя уже заранее знал, какого рода ответ получит от императора.
– Один из его вестников! – со стоном сказал император, который никогда не называл дьявола по имени.
– И опять в образе торговца пряностями? – спросил Ханнивальд, приглаживая седые кудри.
– Нет, не в человеческом виде, – ответил император. – Уже двое суток, как приходят они. Бывали вдвоем, а первой ночью их было аж трое: ворона, кукушка и шмель. Но ворона и кукушка не кричали, как птицы, а шмель не жужжал. Все трое говорили человеческими голосами, клевали и жалили меня…
– Боже, помилуй нас, грешных! – со страхом пролепетал Червенка, а лакей, державший кувшин с бокалами, попытался освободить правую руку, чтобы наскоро перекреститься. – Кукушка, – продолжал император, – требовала, чтобы я отрекся от святынь, мессы, службы часов, мирра и святой воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121