Ну и встречались, общались по старой памяти. Но так — без амикошонства. И вот как-то, сам не знаю как, возникла эта идея с его поездкой в Прибалтику. Ну явно бес попутал. Ведь что соблазнительно: Пыталовская таможня — это вам не Брест. А там… Этот подлец клялся, что опыт имеет. Мне бы, дураку, по одной в неделю отправлять, коллеги бы организовали… но соблазнился. Не терпелось очень поскорее к работе приступить. И пожалуйста, получите…— Вы меня извините, а что, нельзя, что ли, если футболок девятнадцать, ну и… компонента этого "А" немножко отлить?— Немножко. Нет, он говорит — немножко… А сколько это — немножко?! Да на поиски пропорций вся жизнь уйдет! Может быть, у этого… случайно получилось?! Это же — тончайший синтез!— Но ведь вы же отослали туда на анализ, помните? У них же есть препарат? Ну, пусть чуть-чуть.— «Кока-кола» продается по всему миру. Это конечный продукт. А секрет компонентов содержится в трех разных сейфах. В том-то и дело. Препарат есть, но как получен — непонятно. Ну непонятно…— собеседник Волкова втянул голову в плечи и широко развел руки. — Для исследований необходимы два компонента "А" и "Б" по отдельности, но в строго определенной пропорции плюс анализ компонента "Б" и дальнейшее наблюдение за процессом синтеза. Все. Есть еще вопросы?— Да нет.— Футболка у вас? Сколько вы хотите?— Валерий Алексеевич… — Петр положил на стол обе руки ладонями вниз. — Повторяю, ее у меня нет. Во всем, что я вам сказал, не было ни слова лжи. Но у меня есть соображения, где искать. И после разговора с вами — убежденность в том, что искать стоит. Стоит…— Сколько стоит?— Ну… — Петр пожал плечами. — Сколько не жалко.— Хорошо. Давайте так. Этот подонок Невельский со мной торговался. И выторговал весьма… весьма, вы знаете, достаточную цену, хоть он и сотой доли не знал того, что теперь известно вам. Этот дурак пытался мне деньгами компенсировать утраченную им футболку. Подозревал, сукин сын, что какой-то супернаркотик переправляет. О дальнейших партиях пытался выяснить… Я его не разубеждал, разумеется. Так вот. Я, поскольку человек честный, даже счет на его имя открыл. Там. На него его деньги должны были быть переведены. Но не будут. Их я вам отдам. Наличными. Не побрезгуете? Далее. Завтра вечером вам позвонят. Вы встретитесь с этим человеком и совершите обмен. Почему-то мне кажется, что завтра футболка у вас будет.— Полагаете?— Оставим… Записывайте цифры: четыре, один, ноль, восемь. Записали? Ваш номер телефона. Дадите?— Отчего же… — и Волков продиктовал номер сотового телефона. — Один вопрос. Возможно, я и найду ее, но… неизвестно ведь, где она за это время побывала, через чьи руки прошла, в каком состоянии. Ведь тончайший синтез…— Петр Сергеевич, вы мне ее найдите только, а там я сам разберусь.— Значит, найти и предоставить.— И все. За все остальное никакой ответственности вы не несете. Ну? Всего наилучшего?— Очень приятно было познакомиться.В квартиру Адашева-Гурского Волков позвонил около полуночи условным еще со времен юности звонком.— Никого нет дома! — послышалось из-за двери.— Это я, Сашка, открывай.— Нет! — голос приблизился и раздавался из-за самой двери. — Я тебе не верю. Ты убил моего друга Петра Волкова, украл его голос, а теперь хочешь меня съесть. Я тебе не открою, убийца…— Саня, ну посмотри в глазок.— Это унизительно… ну ладно, ну-ка отойди. А если ты убил моего друга и напялил на себя его кожу?— Ну хочешь, я ушами пошевелю? Смотри.— Ой, Петя! — Гурский открыл дверь и обнял Волкова. — Как же я тебя сразу не узнал? Но знаешь, в наше время необходимо постоянно быть максимально бдительным. А то, ты не поверишь, такие истории бывают, стоит открыть дверь, а тебе тут же тюк по голове, и готово дело. Я, например, так никогда не поступаю. Пошли…Они вошли в комнату и уселись в кресла.— Ну как? — спросил Волков. — В кондиции?— Нет, Петя. Еще нет. Без компании тяжело. Необходимо общение, а так в сон клонит. Но кое-какие мысли уже есть. Вот, пожалуйста, — и Александр указал рукой на развернутый телевизор со снятой задней крышкой.— Да, слушай, действительно…— А как? Нет, ну а как? Работаем. Будь спок.— Паркет вскрывать будешь?— О! Это мысль. Не исключено… А впрочем, что это я все о себе да о себе. Ты-то как? Не хвораешь?— Слушай, дай-ка я тоже выпью, день сегодня… да и на тебя смотреть больно.— Выпей, Петя, выпей. Но не налегай на стратегический запас, мне еще с ним работать и работать.— Может, пельменей сварить? — Петр вернулся из кухни со стаканом.— Не кокетничай. Сырок вот — закусывай. За победу?— За нашу победу.— Ну так и что? — Гурский выпил, взял ломтик сыру, занюхал и положил на место. — Как там на фронтах?— Сейчас. — Волков выпил полстакана водки, зажевал сыром, прикурил сигарету и, чуть расслабившись, попросил:— Подожди чуть-чуть… Это же просто чума какая-то.— И почумее видали.— Ты когда-нибудь замечал, что у меня умные глаза?— Буркалы и буркалы. А что — барышня оценила?— Мужик.— Петр… Ты меня пугаешь. Нашего же большинства и так все меньше и меньше. Ты же офицер, в конце концов. Держи себя в руках.Где-то очень высоко в прозрачных небесах над застывшим в своей зыбкой неподвижности городом Святого Петра мелодично динькнула полночь, но таинственный звук этот совпал во времени с «диньком» открывшейся крышки волковской «Зиппы» и остался незамеченным ни городом, ни самим Волковым, прикурившим очередную сигарету, и, конечно же, его не заметил агностически настроенный к виртуальной, по его мнению, природе реальности белых ночей Адашев-Гурский.— Ну вот… — Волков расстегнул пиджак и вытянул ноги. — Саша, ты себе не представляешь, насколько трудно что-то там из себя корчить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24