Не удивительно, что в этой обстановке возникло новое, третье, течение, которое более соответствовало условиям тогдашней еврейской действительности, — течение, которое объединило в одном и национальный и социальный моменты и получило название Поалэй-Цион или Сионизм-Социализм. Полтава — один из пунктов, откуда вышел Поалэй-Цион. Борохов являлся одним из творцов и лидеров его»(2002, с. 278; выделено мною — Г. Г).
Итак, сионистская модель Бэра Борохова базируется на подспудно ощущаемой, но все же реальной, основе третьей реальности , и именно в том основополагающем качестве, какой заложен в фундаменте теории С. Л. Франка, и какой поставлен смыслом в древнееврейском уложении о радуге в облаке как подлинно еврейском согласии и примирении противоположностей. В конкретном плане это означает, что оперируя политэкономическими значениями как функциями , то есть конечными величинами, Борохов всецело находится в пределах поля предикации научного марксизма, но в аргументарном отношении, то есть теоретически-мыслительном порядке, выходит за рамки правоверного марксизма. Так произошло с классовой и национальной функциями, которые Борохов поставил в одно отношение как одноуровенные инстанции, тогда как в собственно марксизме национальность, взятая в общественной проекции, есть надстройка, вторичное производное от гегемона общества — классовых антагонистов. При этом в марксистских абстракциях Борохов всегда предусматривает реальное еврейское содержание («угнетенная нация», «подавленный народ») и в итоге получает вывод, который целиком отсутствует в анналах научного марксизма: "Словом, национальный вопрос для подавленного (угнетенного) народа сильно отрешается от связи с его основой, с материальными условиями производственной жизни, культурные запросы приобретают самостоятельное значение , и все члены нации заинтересованы в свободе национального самоопределения"(выделено мною — Г. Г. ). Однако подобный немарксистский оборот вовсе не изгоняет социальный классовый фактор и в продолжение темы у Борохова следует: "Освободительный процесс по существу своему не националистичен, а национален. Поэтому у передовых элементов угнетенной нации развивается реальный национализм, который не мечтает о сохранении традиций, не гипостазирует их, не обманывает себя фиктивным единством нации… Реальный национализм — это именно тот тип, который не затемняет классового самосознания. Встречается он только в среде передовых элементов угнетенных наций" (цитируется по Ш. Авинери, 1983, с. 206).
«Реальный национализм» Борохова есть другое выражение национального лица и его радикализм обнаруживается в утверждении природы этого еврейского состояния, присущего не коллективному сочетанию нации, а принадлежат отдельным «передовым элементам» общества, и, следовательно, национальное лицо есть отнюдь не автоматическое или наследственное, а только приобретенное право, требующее исполнения вполне определенных предпосылочных условий. Само собой разумеется, что для еврея это приобретение обуславливается принадлежностью к еврейскому духовному достоянию, и потому-то национальное лицо есть родитель культурного дитяти. В еврейской сфере эти перипетии и катавасии духа опосредуются в понятие Сиона, а бороховская конструкция сионизма зиждется на трехединном идеале, о котором он пишет в сочинении «К вопросу о Сионе и территории»: «Сион — освобождение еврейского народа; Сион — возрождение еврейской культуры; Сион — возвращение на древнюю родину». Данный идеал предназначается Бороховым для еврейского пролетариата, который воспринимается им в ореоле коренных марксистских свойств демиурга еврейского общества сионистского типа. Беря за основу своеобразие и самобытность классовой борьбы на Земле Обетованной, то есть в тесном переплетении и взаимосочетании классового и национального, Борохов не выпадает из универсальной марксистской схемы мирового развития, а выпячивает в марксистском многонике ту грань, на которой наиболее ощутим еврейский аромат автора марксистской парадигмы, который осязают лишь немногие, а еще меньше осмеливаются высказать это вслух, и возвещение Н. А. Бердяева завораживает не только глубокомыслием, но и смелостью: «Маркс создал настоящий миф о пролетариате. Миссия пролетариата есть предмет веры. Марксизм не есть только наука и политика, он есть также вера, религия. И на этом основана его сила» (1990, с. 83). Со времен авраамовых вера составляет ударную мощь еврейства, и не это ли обстоятельство Карл Маркс воплотил в силу своего учения?
Итак, в России, во чреве русского еврейства, зародилось и оформилось совершенно самобытное еврейское течение, специфическое качество которого следится по всем его структурно-функциональным модификациям, — и это качество есть духовная консистенция мысли, какая дает о себе знать как зов личностного компонента в коллизии личность-коллектив. Духовный параметр формирует всю гамму отличительных признаков и показателей, разделяющих между собой русское и европейское сионистские воззрения, и которые с полной определенностью опосредуются в главный диагностический критериум каждого: западный сионизм дан во спасение еврейского духа, русский сионизм выступает как развитие еврейского духа. Для доказательства этого концептуально основополагающего положения русского еврейства я использовал далеко не все аргументы, а воспользовался только избранными, но наиболее выразительными, — таковы творения Л. Пинскера, Н. Сыркина, А. Гордона и Б. Борохова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195