В стороне остались (как предмет последующих специализированных исследований) такие значительные и оригинальные ргументы русского сионизма, как Хаим Вейцман, Перец Смоленский, Менахем Усышкин, Лео Моцкин, Зеев Жаботинский. А в качестве ultima ratio (последний решающий довод) сам собой напрашивается так называемый «духовный сионизм» Ашера Гирша Гинцберга (1856-1927), прославленного под именем Ахад-ха-Ам, — явления, присущего только русскому еврейству и по определению чуждого западным сионистским азам.
С другой стороны, пожалуй, наиболее яркой чертой, отличающей русский сионизм от своего европейского аналога, служит культурная взаимосвязь русского еврейства и русской идеи, проблему которой, по сути дела, впервые поставил А. И. Солженицын. И хотя русский писатель особо не обозначил эту проблему, но предощущаемая значимость, с какой была она выставлена, делает совершенно недостаточной умозрительную фиксацию того, что русская идея полнится сионизмом. Будучи по своей природе сугубо духовным образованием, эта проблема должна быть решена указанием качества и количества духовного наполнения, какое вливается в русский резервуар со стороны еврейского источника: будет это потребностью русской идеи в форме количественного усиления духовных ценностей либо необходимостью русской идеи как содержательного генератора ценностей. Итак, проблема духовного пополнения русской идеи в симбиозе с русским еврейством поступательно и последовательно сменяется проблемой духовного содержания сионизма русской формации, у истоков которой располагается духовный сионизм Ахад-ха-Ама.

3. Автоэмансипация русского сионизма
Сионистские построения Ахад-ха-Ама принято квалифицировать как антитезу политическому сионизму, как в русском, так и европейском виде. Резкая критика конструкции Т. Герцля, проходящая красной линией по всем сочинениям Ахад-ха-Ама, составляет посылку подобного суждения, но в преувеличении отрицательной (критической) стороны гнозиса Ахад-ха-Ама содержится преуменьшение значимости этой личности для русского еврейства в целом и русского сионизма, в частности. Положительная, — и главная, — сторона его постижений зиждется на сугубо еврейском качестве — духовном активе и Ш. Авинери замечает по этому поводу: "Традиционная сила еврейства, согласно Ахад-ха-Аму, заключалась в том, что пророки научили его ценить не только телесную, материальную силу, но и силу духа. Еврейское государство, лишенное еврейского духовного содержания, существенного для евреев диаспоры, выявит свою внутреннюю пустоту и потеряет с ними связь. Поэтому Ахад-ха-Ам возражает Герцлю, считая духовно бесплодным общество его «Альтнойланд»… " (1983, с. 169). Самая популярная ошибка при оценке творческого значения Ахад-ха-Ама состоит в том, что его духовный сионизм выводят из критики политического сионизма, тогда как позитивная (духовная) емкость новаций Ахад-ха-Ама имеет самостоятельный характер и неприятие политического макета сионизма следует лишь следствием, а точнее, гносеологической коннотацией (дополнительным значением).
Духовная субстанция Ахад-ха-Ама, однако, не остается на уровне абстрактной философемы или открытого отвлечения, а сконденсированаи, в некотором роде, материализована в универсальный для сионизма параметр — культуру . Если в палестинофильстве Л. Пинскера мотив культуры звучит как бы спонтанно из самого индивидуалистического контекста автоэмансипации, то Ахад-ха-Ам представляет культуру в форме действующего динамического принципа, названного им «национальной культурой» и предназначенного к консолидации еврейского общежития… Культура как гарантия устойчивой государственной организации, -таково открытие Ахад-ха-Ама, обеспечившее еврейскому мыслителю место в системе мировой культурологии. Ахад-ха-Ам пишет: «Идея государственности, не опирающаяся на национальную культуру, способна отвлечь народ в сторону от его духовных устремлений, склоняя его к поискам „чести и славы“ путем достижения материального благостояния и государственной власти; таким образом порвется нить, связующая его с прошлым, и его историческая база ускользнет у него из-под ног». Но если национальная культура как таковая слагает идеальный субстрат государства в целом, то еврейская национальная культура невозможна вне Эрец-Исраэль и, следовательно, еврейское государство не может существовать без Сиона и Иерусалима, а в Уганде, Аргентине либо Кипре может быть только государство евреев — геттообразная совокупность евреев. Итак, «еврейское государство, а не государство евреев», — в этом состоит глубинное принципиальное различие между политической и духовной формами сионизма и полную ясность в этот вопрос внес Ахад-ха-Ам. Но на этом, хотя и немаловажном, методологическом разделении не задерживается новаторская поступь Ахад-ха-Ама (на этом задерживается академическая аналитика творчества еврейского мыслителя): осмысляя параметр культуры как генератор национально-государственного возрождения, Ахад-ха-Ам сотворяет из комплекса отличительных черт русского сионизма самостоятельную идеологическую концепцию еврейства и благодаря Ахад-ха-Аму еврейская национальная культура стала духовностью русского сионизма . Следовательно, духовный сионизм Ахад-ха-Ама есть антитеза не только политической разновидности сионизма, но и всего европейского сионистского макета.
Показательно, что проблематику европейской формации Ахад-ха-Ам рассматривает как проблемы евреев , а состояние евреев в России выводит как проблемы еврейства .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195