Мне не хотелось ночевать на пустой равнине. Я боялся десяти тысяч духов и великанов-людоедов, обитающих в лесу вокруг нее. Переливы ручья казались мне голосом души воды, и каждый раз, когда лаяла лиса или ухала сова, я просыпался с колотящимся сердцем. Сама земля дрожала и трепетала от ужаса, заставляя шелестеть деревья и выплевывая из себя камни где-то вдалеке. Мне казалось, что я слышу голоса мертвых, взывающих о мести. Попытавшись молиться, я почувствовал лишь безмерную пустоту. Тайный бог, которому поклоняются Потаенные, ушел в прошлое вместе с моей семьей. Без родных я не мог обращаться к нему.
Рядом со мной господин Отори спал таким спокойным сном, словно находился в номере гостиницы. Тем не менее я знал, что он осознает завет мертвых лучше меня. Со страхом я думал о мире, в который вхожу. Мне ничего не известно о нем, о его кланах со строгими законами и суровыми кодексами. Я попал сюда по прихоти господина, чей меч обезглавил на моих глазах человека. Господин Отори почти владеет мной.
Я дрожал от сырого ночного воздуха.
Мы поднялись до рассвета, когда небо светлело, обретая серые оттенки, и пересекли реку, являющуюся границей владений Отори.
После Егахары клан Отори, ранее правивший Срединным Краем, был оттеснен кланом Тоган на узкую полоску между крайними горными хребтами и северным морем. На главной дороге граница охранялась людьми Йоды, но в дикой отдаленной местности можно было незаметно проскользнуть через нее. Большинство крестьян и фермеров до сих пор недолюбливали представителей клана Тоган и считали себя членами клана Отори.
Все это рассказал мне господин Отори во время дневного перехода, когда море виднелось по правую руку. Он также говорил о сельской местности, о том, как здесь возделывают землю, как роют канавы для орошения, как рыбаки плетут сети, как добывают из моря соль. Его самого это немало интересовало.
Постепенно тропа переросла в дорогу, встречалось больше людей. Фермеры шли на рынок в соседнюю деревню, неся ямс и зелень, яйца и сушеные грибы, корень лотоса и бамбук. Мы купили там новые соломенные сандалии, поскольку наши уже разваливались.
Той ночью, когда мы подошли к гостинице, люди с восторгом выбежали встретить господина Отори и радостно пали перед ним на землю. Были приготовлены лучшие комнаты, а на ужин подавали одно вкусное блюдо за другим. Господин словно преображался на моих глазах. Я, конечно, знал, что он благородного происхождения, из сословия воинов, но до сих пор не ведал, кем именно он был и какое место занимал в иерархии клана. Лишь теперь начал я понимать, насколько весомый человек передо мной, и стал еще более робок в его присутствии. Я чувствовал, что на меня искоса поглядывают, гадая, кто я такой.
Следующим утром господин надел соответствующие своему статусу одежды. Нас ждали кони и четверо или пятеро вассалов. Они, улыбаясь, переглянулись, когда обнаружили, что мне ничего не известно о лошадях, и удивились приказу господина Отори посадить меня на коня вместе с одним из них, хотя, конечно, не посмели сказать ничего против. По пути они пытались разговорить меня – спрашивали, откуда я, как меня зовут, – но я не произнес ни слова, и они сочли меня сначала идиотом, а потом глухим.
Мне не очень хотелось трусить на коне. Единственный конь, к которому я до этого близко подступался, принадлежал Йоде, и мне казалось, что любая лошадь будет обижена на меня за боль, которую я причинил ему. Я не переставал думать, чем займусь, когда прибуду в Хаги. Скорей всего, стану каким-нибудь слугой в саду или на конюшне. Оказалось, что у господина Отори иные планы.
После обеда третьего дня странствия, ведя отсчет с ночи, проведенной на краю Егахары, мы подъехали к Хаги, городу-замку Отори. Он возвышался на острове, омываемом морем и двумя реками. С землей город соединялся самым длинным каменным мостом, какой я когда-либо видел. Через его четыре арки мчался отлив, ударяясь о безукоризненно выточенные камни. Я подумал, что этот мост сотворил некий маг, и когда кони ступили на него, невольно зажмурился. Рев реки грохотом отдавался в ушах, но сквозь него я слышал что-то еще – нечто голосило так, что по коже пошла дрожь.
На середине моста господин Отори позвал меня. Я соскользнул с коня и подошел к нему. Там, где он стоял, из парапета выступал огромный валун с высеченными на нем иероглифами.
– Ты умеешь, читать, Такео? Я покачал головой.
– Не повезло тебе. Придется научиться! – рассмеялся он. – Боюсь, твоему учителю нелегко с тобой придется! Еще пожалеешь, что оставил свою дикарскую жизнь в горах.
Он прочел для меня:
– Клан Отори приветствует справедливых и преданных. Остерегайтесь, несправедливые и неверные.
Под иероглифами находился герб с изображением цапли.
До конца моста я шагал рядом с конем господина Отори.
– Они захоронили каменщика под валуном живьем, – невзначай сказал господин Отори, – чтобы он не смог возвести мост, сравнимый с этим, и вечно охранял свое творение. Ночью слышно, как его дух разговаривает с морем.
Не только ночью. Мне стало не по себе при мысли о печальном призраке, замурованном в своей прекрасной работе, но тут мы вошли в город, и голоса живых затмили мертвых.
Хаги был первым крупным городом, который я видел. Он казался огромным и тем самым выводил из равновесия. Голова звенела от шума: криков уличных торговцев, щелканья ткацких станков из окон узких домов, резких ударов каменщиков, рычания пилы и других звуков, которых я не узнал, потому что никогда ранее не слышал. На одной из улиц сидели гончары, в нос ударил запах глины. Я впервые услышал скрежет крутящегося гончарного колеса, гул топки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80