Галстук никак не может заменить шарфа, а рубашка – из какой бы прочной ткани она ни была – пиджак или пальто, которое сейчас было бы весьма кстати. Мобильник остался в пиджаке, так что Люси было не позвонить.
Там же застряли и все деньги, кроме 12 пенсов, которые погоды не делали.
Можно было, конечно, добраться до дома Люси пешком, но до Ворсинга добрых десять миль, за которые я успею окочуриться. И никакой таксист не остановится, учитывая мой внешний вид. Клякса вполне оправдал свое прозвище, успев отметиться не только на пиджаке, но и на рубашке.
– Объясни, что случилось, – доверительно спросил пес, пока мы пробирались по задворкам какого-то старого рынка.
Я изложил ему душераздирающую историю о любви и предательстве, о честности и трусости, о страхе и отчаянии, о жадности и бессеребреничестве; о том, как я обманул доверие миссис Кэдуоллер-Бофорт, о том, как проигрался Тиббсу, как меня запугивали, – короче говоря, обо всем вплоть до появления на сцене Майлса. И к этому присоединялось незаконное вторжение в дом Робинсонов, за которое они меня могут привлечь к ответственности, опознав по пиджаку.
– Никак не выходит из головы несчастная миссис Кэдуоллер-Бофорт, – признался я Пучку.
– Да это же очень легко, – сказал он.
– Что легко?
– Выбросить из головы. И все.
– В самом деле?
– Да. Вот у меня очень удобная память. Ты постоянно говоришь, что я забываю, что не надо тянуть поводок… ну и прочее. Так что давай я буду об этом помнить, а потом забуду. За тебя.
– Боюсь, ничего не получится, – вздохнул я. – У меня очень неудобная память.
Пес обнюхал фонарный столб, попавшийся нам на пути.
– Тогда у меня есть идея получше, – сказал он.
– Да ну?
– Точно. Почему бы не пойти домой к мистеру Тиббсу – дорогу я разнюхаю – и не забрать у него деньги. Мы вернем их мистеру Кэд-Боф, и тебя не станут сажать в клетку.
Я рассмеялся. Спина у него покрылась снегом, и сейчас Пучок напоминал святочную колоду.
– Не думаю, что он горит желанием расстаться со своими деньгами.
– А почему бы нет, – заметил пес. – Все остальные охотно расставались с деньгами, когда ты садился с ними за стол, отчего бы и ему не захотеть?
Я снова рассмеялся, на этот раз, уже стуча зубами от холода. Там, у старого рынка, была передвижная кухня, где раздавали горячий суп бездомным. Впервые в жизни я вспомнил о ее существовании.
– Идея неплохая, но мы не сможем набрать денег на ставку, чтобы сыграть с Котом. Нам не накопить столько, даже играя вместе с тобой годами. А о каких годах может идти речь, если меня скоро посадят под замок, а ключи бросят в колодец. Нет, Пучок, я уже решил, нас ждет жизнь-дорога, под чужим именем, без близких и друзей. Мы должны исчезнуть. Это единственный выход, чтобы оставаться вместе. А там посмотрим. Может, удастся сколотить немного денег игрой в покер, а может, и не удастся.
– Ты что-то говорил про стейк? – спросил пес. – Мы что, не сможем достать какой-то жалкий кусочек мяса (хотя, не стану кривить душой, не такой уж и жалкий), чтобы сыграть с мистером Котом?
– Речь идет не о стейке, – поправил я, – а о ставке. Это не кусок мяса, а кусок денег, без которых не начнешь игру с такой фигурой, как Тиббс. Ты должен показать игрокам, что у тебя достаточно денег, прежде чем они согласятся вступить с тобой в игру, – объяснил я, как мог.
– Так мистер Тиббс хочет увидеть большой кусок мяса… то есть денег, – задумчиво пробормотал Пучок, обследуя укромный уголок, где располагался рыбный прилавок. Я потянул его в сторону, и мы заняли место в очереди за супом.
– Причем очень жирный кусок, чтобы он пошел на риск, – добавил я.
Пес стал принюхиваться к запаху супа, поднимавшемуся над котлом, когда ко мне подошла улыбающаяся женщина в теплом, толстом пальто.
– Хотите одеяло? – спросила она.
– Еще бы, – проскрипел я, леденея.
– Вы можете пойти со мной и выбрать, что вам по душе, – пригласила она.
Нас привели к большому навесу, под которым были свалены на брезенте одеяла и пуховики различных расцветок.
– Это же моя куртка! – вырвалось у меня.
– Вам она так понравилась? – улыбнулась женщина.
– При чем здесь понравилась? Это в самом деле моя куртка. Как она к вам попала?
Действительно, это была моя стеганая куртка, мой «Капитан Скарлет», я носил ее с четырнадцати лет. Откуда она могла взяться в вещах для бездомных?
– Мы собираем теплые вещи на Рождество, – пояснила она, – по всей стране. Эта поставка была из Акфилда. Богатые люди могут себе позволить расстаться со вполне добротными вещами.
Все понятно. Очевидно, Линдси уже начала потихоньку избавляться от моих вещей.
– Хорошо, – сказала женщина, – вы можете взять себе эту куртку, раз вам она так нравится, но сначала надо прослушать небольшую проповедь, посвященную Спасителю нашему и Господу Иисусу Христу.
– Валяйте, – сказал я, облачаясь в этот подарок судьбы. Теперь у меня появился шанс добраться до Люси, не околев от мороза. Или хотя бы до ближайшего полицейского участка… но что я им скажу – что украл собаку?
Все это крутилось у меня в голове под рассказ об Иове многострадальном, об этом библейском персонаже, который никак не мог взять в толк, что, лишив его всего на свете (хорошего, разумеется), а все плохое оставив в избытке, его просто вразумляли. Только вот Иов упрямо не понимал намека.
Затем я вновь присоединился к супной очереди, прикрывая Пучка полой пуховика, чтобы его не осыпало снегом.
– Мне нравится, как он пахнет, – заметил Пучок.
– Это мой запах.
– Мой самый любимый запах, – сказал пес. Можно ли услышать лучшее признание в любви, чем это, сделанное на собачьем языке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129