Это всегда стоило ему нервов, и он не понимал тех коллег, которые, выполняя свою, порой неприятную, но нужную работу своеобразных ассенизаторов, получали при этом некое удовольствие, хватая за ворот преступников.
Итак - отдыхать, отдыхать! В конце концов, это убийство его совсем не касается. Да и официального права вмешиваться он уже не имеет.
Коваль отвел взгляд от берега и подошел к длинным бревнам возле гостиницы, где всегда вечерами любовался звездным небом.
И невольно снова оказался лицом к толпе, черневшей внизу. Смотрел безразлично. Он не любил бездельников, разных уличных гуляк, обывателей, которые мгновенно слетаются на происшествие, словно вороны, и судят о событии так и сяк, давая пищу сплетням.
Опытный детектив, понятно, иногда может уловить в таких пересудах зернышко истины, получить толчок мысли, который окажется полезным. Но Дмитрий Иванович считал, что ориентироваться на подслушанные разговоры следует осторожно, чтобы не завести розыск в непроходимые дебри.
Вот с лимана примчался какой-то катер и пристал к небольшому причалу рыбинспекции. Отошла от берега фелюга. Солнце поднялось уже высоко, и лиман все ярче голубел под его лучами.
Коваль следил за тем, как причаливал катер. Люди из него тоже поспешили к толпе на берегу.
"Впрочем, посмотреть - еще не значит вмешаться. Гляну и пойду... И своих соображений никому не стану навязывать, - подумал Дмитрий Иванович. - Впервые посмотрю как посторонний человек..."
Коваль решительно поднялся - приобретенная профессиональная привычка победила - и двинулся вниз по крутой тропинке. Вскоре он подошел к толпе. Он не любил рассматривать то, что его интересовало, из-за чужих спин и протиснулся вперед.
Труп неизвестного человека, вынесенный на берег, особенно простреленную голову и побитое дробью лицо, обсели мухи. Сержант милиции, молодой парень в форме и фуражке набекрень, поставленный здесь участковым для охраны до приезда оперативно-следственной группы, отгонял любопытных.
- Да ты его, идол, хоть прикрой чем-нибудь! - крикнула из толпы какая-то бабуся и перекрестилась. - Смотреть страшно.
- Нет такого приказа, - отвечает сержант и отворачивается.
- А чем он его накроет? - становится на защиту сержанта сочувствующий рыбак. - Принеси рядно, он и накроет.
- Нельзя накрывать. Может, кто опознает.
- Узнаешь! Все лицо разбито. Не лиманский он, ясно. Из Кизимыса или Белозерки, а может, из Херсона.
- Вчера нашли в плавнях перевернутую "южанку" без хозяина, рассуждал мужчина, только что приехавший на моторке. - Утонул. Видать, прибило волной...
- Не просто же он утонул. Не видишь - голова прострелена! - сердито оборачивается к мужчине рыбак в резиновых сапогах, который привез улов на фелюге и тоже подошел к толпе. - Лицо разнесено. Стреляли сблизи.
- Граждане, никто не знает этого человека? - снова обращается к присутствующим сержант. Поскольку все молчат, он добавляет: - Тогда расходитесь. Ничего интересного здесь нет.
Он расставляет руки и немного отодвигает людей подальше. Ему помогает парень в спортивных брюках и майке, с повязкой дружинника на черной от загара руке.
- Не волнуйся, сержант, - бросает кто-то из толпы. - Припечет солнце - сами разбегутся...
Милиционер ничего не отвечает, только сдвигает фуражку назад и нетерпеливо посматривает на дорогу, вьющуюся на гору мимо кладовой рыбколхоза, где должна появиться машина из райотдела.
Коваль обошел вокруг покойника и присел на корточки возле головы, в которой зияла рана.
- Гражданин! - прикрикнул сержант. - Отойдите!
- Я только посмотреть, - поднялся Дмитрий Иванович.
- Все смотрят, подходить близко нельзя. Мертвый - он и есть мертвый, что тут разглядывать?..
- Не просто мертвый, товарищ сержант, - мягко возразил Коваль. - А убитый.
- Вот-вот, - подхватывает сержант. - Затопчете следы, попробуй тогда найти убийцу.
- Какие следы? - не сдается Коваль. - Труп выбросил шторм. А убийство произошло не здесь и не сейчас. Это на месте преступления важно сохранить следы...
- Какие там следы на воде! - усмехается милиционер. - Вода все смывает.
- Остаются, - пробурчал Коваль. - Даже на воде! - И подумал: "Так же, как доброе дело!"
Даже в мыслях Дмитрий Иванович не обходился без того, чтобы сразу не противопоставить злу добро. Если зло всегда оставляет свои следы, то и добро не проходит бесследно. Каждое действие, каждый поступок человека, вызывая ответную реакцию, тянет за собой другие, обусловленные им поступки и события и тоже оставляет свой не всегда видимый сразу след в потоке жизни.
Этих соображений он, конечно, не высказал, только повторил:
- Даже на воде, сержант... Все в жизни оставляет свои следы.
- На воде еще никто ничего не находил.
Люди прислушивались к их разговору.
- Откуда вы такой умник? - не выдержал милиционер. - Сказано - не лезьте, если не знаете убитого! Вы кто такой? Что-то я вас раньше в Лиманском не видел...
- Отдыхаю...
- Ну и отдыхайте на здоровье! Документы есть?
- В гостинице.
- А то я вас быстро отсюда спроважу!
- Куда?
- Найду куда!
- По какому праву?
- И право будет. Отойдите, говорю!
Как тяжело было чувствовать себя посторонним в такой ситуации! После стольких лет работы, когда подчиненные ловили каждое его слово! Ковалю захотелось назвать себя и отчитать сержанта, но он сдержался и, вздохнув, отошел. Конечно, нервы у парня тоже не железные, и стоять здесь не мед, но сколько еще нужно сил, чтобы научить культуре поведения таких молодых сотрудников.
В конце концов, все правильно, смирился Коваль, он всего лишь дачник из совхозной гостиницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70