19
- У нас на всю область одна оперативная группа, - рассказывал Андрей Комышан, сидя перед Ковалем в гостиничном номере и теребя мягкую медную проволочку, которая кто знает откуда оказалась на столе.
Пришел Комышан с гостинцами - несколькими свеженькими, чуть привяленными тараньками и пивом. Стаканы были наполнены янтарным напитком, и собеседники неторопливо, глоток за глотком, казалось, запивали разговор. Велся он и впрямь не очень живо. Хотя после того ночного дежурства, когда они с Дмитрием Ивановичем задержали браконьеров на катере, Андрей и проникся к полковнику дружеским расположением и всячески это подчеркивал, однако чувствовал себя немного неловко с ним, словно от того исходила какая-то сковывавшая сила. Бутылка-другая пива, конечно, не могла его расшевелить. Поэтому он сидел за столом прямо, строго и крутил грубыми, со следами порезов и ранок пальцами злополучную проволочку.
- В оперативной группе людей немного, - объяснял он. - Всего четыре человека: районный инспектор и трое рядовых... - Комышан рассказывал почти машинально, думая при этом о всякой всячине, которая лезла в голову, о том, почему его так тянет к этому немолодому человеку, словно приворожил его чем, хотя с виду обыкновенный дачник, каких здесь каждое лето навалом - не сеют, не поливают, сами вырастают. Спросить бы, где работал до пенсии, да неудобно. - Остальные инспектора обслуживают участки. У нас четыре поста. Вот эти участковые инспектора и ловят браконьеров. Оперативная группа действует в исключительных случаях. Там, где начинают учащаться нарушения, возникают особые обстоятельства, появляются крайне нахальные вооруженные браконьеры, с которыми участковый не в силах справиться, туда и выезжает оперативная группа. Рассматривает заявления местных жителей, сигналы о нарушителях, жалобы на инспекторов. Работы у нас хватает, сами видели. Помогает общественность, дружинники. Сами не управились бы...
Комышан рассказывал и удивлялся, почему Дмитрия Ивановича так интересуют подробности их работы. Уж не собирается ли он пойти в рыбохрану? Поседевшая голова Коваля не позволяла делать такие предположения. Комышан, правда, уже убедился, что его новый знакомый человек крепкий, но он понимал, что возраст, который щедро посеребрил волосы, не разрешит Дмитрию Ивановичу проситься на их и для молодого нелегкую и опасную работу.
Смакуя пиво и свежую тарань, Коваль понемногу перевел разговор на последние события, на пересуды об убийстве, которые все еще не улеглись. Окружающая тишина, спокойный лиман, который в последние дни синим ковром смиренно разлегся под высокими кручами, словно бы отодвинули в прошлое недавнее трагическое происшествие. Но по селу ходила в черном платке желтая как воск Ирка Чайкун, кричала про несправедливость судьбы и требовала кары неведомому убийце. И даже этот приход Андрея Комышана был связан с тем, что Келеберда взял у него, а также у Юрася и Козака-Сирого подписку о невыезде и отобрал пистолеты, без которых инспектора не рисковали идти на дежурство. Поэтому у Комышана и появилось свободное время.
- Леня как-то сказал, что у вас с покойным был конфликт? - прямо спросил Коваль.
- Конфликт? - вскинул бровь Комышан. - А как же, бывало, - произнес он с нескрываемой грустью в голосе. - И не раз. С браконьерами каждую весну, как только нерест, начинаются конфликты, и еще зимой, когда рыба собирается в зимовальных ямах, а они драчами калечат ее.
- Да, да, - соглашаясь, кивнул Коваль. - Я о том случае, когда он вас избил.
- А-а, раки... - вспомнил Комышан. - Было дело... - Он замолчал, задумался, будто спрашивал себя, стоит ли вспоминать и рассказывать это чужому человеку. Но выражение лица Дмитрия Ивановича успокоило, и Комышан, преодолевая внутреннее сопротивление, глухо произнес: - Да-а, в прошлом году... Уже и забылось... Как-то в мае у меня выпало два дня отгулов. Отправился с друзьями на дачу. Там встретил еще одного знакомого, механика из управления милиции, который приехал отдохнуть с семьей. Пока женщины готовили еду, мы решили выехать на лиман. Взяли в лодку и в катер обрадованных ребятишек и подались мимо Красной хаты. Вскоре налетел сильный ветер, солнце закрыли высокие тучи. Мы пристали к берегу, помню, поиграли в волейбол, дети нарвали цветов, в мае их много на островках. Время было возвращаться обедать. Трое моих товарищей столкнули "южанку" в воду, сели и рванули себе. А мы вчетвером, не считая ребятишек, - я, значит, механик из милиции и хозяин катера, мой друг Сашко с женой, - еще долго возились с тяжелой посудиной, пока стащили ее на воду. Наконец, завели и стали медленно отводить катер от берега, где было много водорослей, ряски.
Только свернули за мыс, смотрю - чьи-то ноги торчат впереди из воды. Кричу Сашку: "Глуши мотор!" Если бы наш катер продолжал идти, рубанул бы винтом по ногам нырнувшего человека. В камышах заметил еще чей-то катер. И в нем Петра Чайкуна, который сгребал в мешок раков. У нас запрещено собирать в норках раков, потому что таким способом выбирают всех, даже мелюзгу. Можно ловить только раколовками. Тут вынырнул тот человек, на которого мы чуть не наехали, в руках с десяток раков.
"Что ты делаешь? - говорю ему. - Ты же всех истребишь".
А Чайкун кричит мне: "Не трогай людей!.."
Нас волной как раз подогнало к их катеру, стали бортом к борту. Глубина небольшая. Тем временем из воды выбрались еще два раколова, здоровенные мордатые парни, как потом выяснилось - рецидивисты, отсидевшие не один срок за кражу золота. Четвертый из этой компании куда-то сиганул, явно понял, что наскочила инспекция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70