У Леграна опущенный на шнурке с дерева через глазную впадину черепа золотой жук показал место, где пираты закопали клад. У Коваля тарантул, качаясь на нитке, дрыгал лапками и только заслонял берег. Но для чего ему этот берег: полоска песка, задворки да крыши нескольких домишек...
На берегу возле Лиманского пираты не закапывали сундуков с золотом и бриллиантами, он не искатель кладов, и на беса ему какие-то линии, когда днем отсюда и так весь берег как на ладони!..
Коваль посмотрел на высокий прямоугольник двери, который вырисовывался на фоне неба. Поднялся и направился на балкон. Звездная ночь спокойно дышала. Свежий ветерок с лимана легко забирался под пижаму. Коваль вглядывался в берег и ничего не видел, все пряталось в густой тени обрыва, даже свет звезд не пробивался под крутые склоны. В немногих хатках, что были расположены внизу, - ни одного огонька, люди спали.
Дмитрий Иванович посмотрел на часы. Зеленые фосфорические стрелочки показывали "три". До рассвета далеко. Вздохнул - должен был подчиниться обстоятельствам, решив удовлетворить свое любопытство днем.
Лег, накрылся одеялом и снова попытался заснуть. Сон не приходил, мозг продолжал бодрствовать.
...Едва забрезжило, как Дмитрий Иванович вскочил с кровати, оделся и вышел во двор.
Было удивительно тихо. Утро рождалось несмело, все вокруг было наполнено ровным призрачным светом, воздух холодный, промозглый; не верилось, что когда-нибудь он станет прозрачным, вспыхнет яркими лучами.
В лимане, как всегда, стояли фелюги, сейчас серые, словно прикованные навсегда к неподвижной тяжелой воде. Где-то в селе прогромыхала машина.
Коваль поежился. Ему не терпелось пойти на бревна, хотя под рукой не было ни золотого жука, ни даже черного тарантула, ни черепа, сквозь глазницу которого он мог бы, подобно слуге Леграна, опустить отвес и провести воображаемую линию...
"Куда? - подумал Дмитрий Иванович, когда приблизился к бревнам. - И зачем?!"
Вытертые постояльцами гостиницы бревна были влажные от росы и холодные, и Коваль возвратился в свою комнату.
* * *
Дмитрий Иванович не был поэтом, но когда сидел по вечерам над лиманом и наблюдал, как отражаются звезды в темной воде, его охватывало чувство тихой приподнятости, внутренней умиротворенности, будто все на свете уже сделано, все устроилось, сложилось так, как нужно людям, и нет больше ни зла, ни преступления, ни горя и слез. Когда работал, некогда было восхищаться красотой природы; разве что, вырвавшись на рыбалку, любовался водой, лесом, лугами, задумывался и забывался, словно вновь оказывался в щемящем детстве, возвращался в тот юный мир, когда он верил, что добро всегда побеждает, где все казалось гармоничным, - и сердце снова вздрагивало от красоты, от нежности, от звенящей тишины природы, в которой открываются ее тайны.
Вот так замечтавшись в тот вечер Коваль не сразу заметил, как появилась его постоянная соседка по бревнам. Тихо подошла. Словно тень наплыла. Пристроилась на противоположном от него конце самого толстого горбыля и замерла, уставившись в темноту.
Дмитрий Иванович то и дело посматривал вниз. И вдруг увидел, как под горой вспыхнул и погас огонек, потом загорелся еще раз. Он искоса глянул на соседку.
Медсестра подождала немного, встала и быстро пошла по тропинке вниз. Через минуту исчезла с глаз. Вскоре на берегу затарахтел мотор. Коваль определил, что это на причале рыбинспекции. Лодка развернулась и понеслась в лиман.
"Ну и ну, - удивился Коваль. - Уж не охотится ли медсестра на ондатру? Лодка есть, сил хватает".
Дмитрий Иванович спустился на берег. Лодки Валентины возле причала рыбинспекции не было. Он хотел было подождать, пока медсестра вернется. Но не пришлось бы ему тогда прогуливаться здесь до утра? В конце концов, он не рыбинспектор. У него своих дел больше чем достаточно.
* * *
Утром, когда солнце осветило самые глубокие уголки под кручей, Коваль попытался визуально отыскать место, где вспыхивает заметный лишь с бревен огонек.
Поиски начал снизу. Спустился на берег и долго ходил по пляжу. Отсюда, если провести воображаемую линию к гостинице, видна лишь стена с балконами. Под горой - домик рыбинспекции да несколько хаток, прижатых лиманом к желтовато-серой стене обрыва. Но видны ли они сверху?
Он рассматривал палисаднички перед хатками, небольшие сливовые и вишневые садики. Левее был причал, кладовая и контора рыбколхоза, правее рыбинспекторский пост, а прямо перед ним - только эти домики, среди которых выделялся один - с высокими стенами и черепичной крышей.
Коваль начал медленно подниматься по тропинке, фиксируя в памяти все, что видит. Чем выше он поднимался, тем больше исчезали с глаз дворики, упиравшиеся в глинистый обрыв, потом исчезли и сами хатки. Поднялся на гору и глянул вниз. Отсюда, если смотреть от бревен, лежавших на краю обрыва, рыболовецкий колхоз с его строениями был справа, а впереди раскинулся лиман и возвышался далекий маяк, указывающий выход в море. Хатки почти все спрятались под обрывом. Перед глазами оставались только стена рыбинспекторского домика с подслеповатым окошком да несколько задних глинобитных стенок.
Проверяя себя, Дмитрий Иванович отходил от бревен на несколько шагов левее и правее - и каждый раз из виду исчезала стена рыбинспекции, а стоило шагнуть к гостинице, как все внизу сразу пряталось под обрывом. Даже с балкона, на котором Коваль частенько сидел, был виден лишь край берега, небо и далекий горизонт.
Задние стенки двух видимых сверху хаток были глухими. В склон упиралось лишь окошко домика инспекции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70