Старик все время дивился, почему не пришел Урбужан. Он не знал, что, пока они сидели в пещере, на стоянке бандитов разыгрались кровавые события.
III. Охота за рябчиками
Едва Попрядухин с Аполлошкой отошли, как на Вампилуна налетел разъезд. Скрутили, прежде чем он успел прийти в себя, и обезоружив, повели в лагерь.
Через несколько сот шагов они встретили, офицера, который что-то сказал конвойным.
Они направились к офицерской палатке.
Брань и смех, раздававшиеся без стеснения на весь лагерь, указывали, что здесь находится начальство.
– Светлов, веди сюда! – крикнул пьяный голос.
Конвойные ввели Вампилуна в просторную палатку. За столом, заставленным бутылками и остатками обеда, играла в карты компания офицеров, человек восемь. Заспанные, измятые лица, красные веки, запах спирта, тяжелая матерная брань, сопровождавшая каждое слово, говорили, что попойка продолжается несколько дней, и компания в том состоянии опьянения, когда уже утеряна грань реального. К своему удивлению, Вампилун увидел мистера Таймхикса. Англичанин сидел на другой половине палатки и по своему обыкновению что-то писал.
При виде арестованного из-за стола поднялся коротенький, толстый человек в мундире и полковничьих эполетах. Жесткие усы, тяжелый подбородок, низкий лоб, упрямые бычьи глаза – все говорило Вампилуну, что перед ним известный полковник N.
Рукой он сделал пьяной компании знак быть потише, но на него не обратили внимания, равно как и на арестованного. Очевидно, это было будничное явление.
– Большевик? – пьяно спросил он, вылезая из-за стола и вынимая револьвер.
– Нет, – ответил Вампилун. Возможность, что это пьяное животное сейчас же пристрелит его, ужаснула молодого партизана.
– Чем можете доказать?
Вампилун недоумевающе пожал плечами.
– Кто вас здесь знает? – продолжал полковник, разглядывая револьвер.
В эту минуту, чуть не опрокинув палатку, ввалилась огромная туша. Вампилун, к ужасу своему, узнал Урбужана.
При виде бурята-комсомольца злобное торжество засветилось на мрачном безобразном лице бандита. Он подошел к полковнику, по-приятельски положил ему руку на плечо и посадил рядом с собой за стол.
Кивая на Вампилуна, он что-то заговорил.
Вампилун понял, что его судьба решена. Полковник, видимо, что-то хотел сказать Урбужану, но в эту минуту вошел прапорщик, почти мальчик, с университетским значком на мундире.
Полковник вопросительно поднял на него глаза.
– Ваше превосходительство! – вытянулся он. – Я прошу вас не назначать моих людей для расстрела. Это производит разлагающее действие.
– Что-о т-такое?
У полковника задергались усы. Краска залила щеки.
Но офицер, не оробев, повторил свой рапорт.
Вампилун заметил, что выкатившиеся полковничьи глаза неестественно блестящи и пусты внутри, точно стеклянные шары. Видимо, безумие алкоголя владело им.
– Почему только вы просите меня об этом?
– Чистый интеллигент, да?
– Не знаю, почему не просят другие.
– Учить, учить вас, щенков, надо, воспитывать. В перчатках хотите воевать, сукины сыны!
Много слез и крови видели эти пустые глаза. По приказу полковника в гражданскую войну сносились с лица земли целые деревни. От его имени веяло в этих краях смертью и ужасом.
Твердость офицера казалась ему подозрительной. Когда он взглянул снова на упрямца, взгляд его не предвещал ничего доброго.
– Останьтесь здесь.
– Слушаюсь.
Полковник вышел из палатки.
Вампилун стоял в томительном ожидании, чувствуя на себе злобный взгляд Урбужана.
Офицеры, окончив партию, принялись снова сдавать. Полковник, возвратившись, жестом остановил их.
– Господа, приготовьте винтовки. Будет охота.
– Охота?
– За рябчиками. Дайте ему! – кивнул он на прапорщика.
– А где же рябчики?
– Сейчас прилетят. Светлов, водки!
Вошел фельдфебель и доложил, что все готово...
По знаку полковника денщики раздвинули полы палатки.
Открылся вид на перелесок и поляну. Там находилось под конвоем десятка два захваченных крестьян.
– Ну-с, сейчас их станут отпускать группами и объявят, что будут свободны, если убегут. Наш долг позаботиться, чтобы ни один большевик не убежал. Господа офицеры, приготовьтесь! Стреляют сначала младшие.
Офицеры взяли винтовки и разместились, чтобы удобней было целиться.
Полковник махнул рукой.
Четыре человека отделились от конвойных и неуклюже побежали к перелеску.
Раздался залп.
Трое упали. Четвертый, хромая, продолжал бежать.
– Прапорщик! Рябчик улетает!
Руки прапорщика прыгали, и он долго не мог нацелиться. Партизан уже скрывался. Адъютант выстрелом уложил его.
– Баба! Сопляк! – презрительно крикнул полковник. – Следующий раз вы начинаете!
– Ваше превосходительство...
– Вы будете стрелять, если вы не тайный большевик. Готовьтесь!
Он снова махнул рукой.
Еще несколько человек побежало к перелеску. Грянул залп. Прапорщик промахнулся.
Полковника затрясло. Страшная брань сорвалась с его губ.
Офицер швырнул винтовку, губы его задрожали... Неожиданно раздался револьверный выстрел... Когда дым, наполнявший палатку, рассеялся, Вампилун увидел, как прапорщик присел, потом свалился на пол.
– Светлов, вытащить эту падаль!
Денщики наклонились над самоубийцей.
Англичанин, со странной улыбкой смотревший на эту сцену, встал и подошел к полковнику.
– Я всегда говорил Черчиллю, что в России достаточно твердых людей, – сказал он, пожимая полковнику руку. – О вас я сделаю представление.
Вампилун, только что думавший обратиться к нему за помощью, как к европейцу, сразу уяснил себе многое.
– Вы стреляйте, – вдруг точно вспомнив о нем, обратился к Вампилуну полковник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69