Она шла чуть склонив голову. На плечах у нее красовалась незнакомая мне серо-голубая куртка. Куртка блестела и была прострочена ромбами.
Тане простительно: она девчонка. А вот зачем Виталька напялил на себя новенькие синие джинсы? Вообще-то джинсы – вещь! И наклейка на заднем кармане мне тоже нравится (уверен, что моя мама сразу же бы ее отпорола). Но ведь сегодня будем возиться с землей, перепачкаемся. Глеб словно прочитал мои мысли.
– Вырядились, – сказал он, кивнув на Витальку и Таню.
– Подумаешь! Нам-то какое дело. – Я срезал ножом прутик и, насвистывая, принялся старательно его обстругивать.
Уж что-что, а насвистывать я умею. Я выбрал песню из кинофильма «Тишина». Ту самую, где есть слова:
…Нас оставалась только трое
Из восемнадцати ребят…
Отличная песня. Когда слышу ее по радио, даже как-то жутко делается. С самых первых звуков. Лишь только начинает играть труба.
Глеб мне подсвистывал. И мы чувствовали, что готовы броситься друг за друга в огонь и воду. И смутная тревога уже сейчас кралась за нами следом.
Но знаю, слышали ли нас Виталька и Таня. Может, слышали, а может, и нет. Потому что в лесу уже было шумно: трещали сучья под ногами, кто-то пел песню, только совсем другую, не нашу.
Уйти подальше в лес мы не смогли. Впереди оказался крутой, глубокий овраг. Его решили не обходить: кругом вполне хватало и деревьев, и кустов.
Павлик пересчитал все лопаты и просил не забывать их в лесу, не то, мол, «кому сплошная удовольствия, а кому – плати из своего кармана». Павлика живо успокоили и тут же принялись за дело. Нужно было выкопать шесть молоденьких березок и четыре рябинки.
…Работали мы втроем: дядя Вася, я и Глеб. Мы кряхтели, крякали и чертыхались, а над нами вздрагивала, ожидая своей участи, пугливая березка.
Не подумайте, что выкопать дерево – пара пустяков. Пока подроешь все корни, семь потов сойдет. К тому же мне лопата попалась тупая и рукоятка из нее все время выскакивала.
Потом мы с Глебом приподняли и понесли березку, а дядя Вася – три лопаты: они были полегче, а он здорово устал.
Когда мы вышли на поляну, увидели Витальку и Таню: они тоже несли деревце и уже подходили к машине, но их березка была намного меньше нашей, ее можно было без труда нести одному. Вслед за ними шел Диман – тащил три лопаты.
Возле машины Виталька поставил березку, и Таня взялась за нее правой рукой, в левую руку он сунул ей лопату, после чего отбежал на несколько шагов, вынул фотоаппарат и стал наводить на фокус.
К Тане подошел Диман и спросил:
– А мне можно?
– Пожалуйста, – сказала Таня.
Виталька сделал шаг влево, посмотрел в аппарат, потом шагнул вправо, снова посмотрел, затем чуть продвинулся вперед и, опять же посмотрев, сказал:
– Диман, ты не входишь в кадр. Понимаешь?
– Понимаю, – смущенно улыбнулся Диман, хотя было видно, что он ничего не понял.
– Так что ты отойди, – пояснил ему Виталька.
– Зачем?
– Ну сказали же – не входишь!
– А чтоб войти, нужно выйти. Понимаешь? – не сдержался я.
На этот раз Диман все понял и, обиженно поджав губы, отошел.
– А ты но вмешивайся, – сказал мне Виталька, – без вшивых обойдемся.
– А по шее? – проговорил я.
– Что – по шее? – спросил Виталька.
– Без этого ты, кажется, не обойдешься. – И я пошел на него. Вместе со мной пошел Глеб.
– Двое на одного? – начал отступать Виталька.
– Нет, – сказал Глеб, – я только посмотреть. В случае чего, помогу тебе подняться.
– Ребята!.. Ребята!.. А ну, перестаньте! – подоспел к ним дядя Вася.
Виталька и Таня ушли. Появившийся откуда-то Павлик сосчитал лопаты, взглянул на деревья и похвалил:
– Молодцы! Теперь гуляйте.
Мы с Глебом вызвались было еще сходить за березкой, по комендант не разрешил.
– Долов на всех хватит. Вы свое сделали. – Он собрал лопаты и сердито добавил: – Кому сказал, гуляйте!
Тогда мы отправились гулять. Ходили-ходили по лесу и вышли к оврагу.
Мы пошли вдоль края. Заглядывали вниз, сбрасывали туда камни и смотрели, как они падают, кувыркаясь, почти по отвесной стене оврага, сбивая по пути другие камни и поднимая фонтанчики пыли.
Хорошо было бы, конечно, спуститься. Но сделать это мы но могли: слишком уж круто уходили вниз стены. Да и уступов никаких не было видно. Полезешь – наверняка загремишь.
Иногда край обрыва нависал над пропастью острым выступом. На одном из них, возле дерева, мы увидели дядю Васю. Рядом с ним стоял, растопырив ноги, штатив.
Дядя Вася держал в руке палитру и смешивал краски. Поколдовав немного над ними, он наносил мазок, потом, взглянув куда-то через овраг, будто хватал тюбики, выдавливал из них и снова начинал лихорадочно смешивать краски.
Нас дядя Вася но видел.
– Подойдем, – сказал я.
– Не помешаем? Я удивился:
– Чем же мы помешаем?
– Смотри, как торопится.
Меня все же тянуло подойти и посмотреть, а еще мне хотелось, чтобы Глеб лишит! раз убедился, какие мы приятели с дядей Вагой, поэтому я сказал:
– Ничего, не на поезд опаздывает. Идем! Совсем близко уже был дядя Вася, когда и вдруг заметил, как недовольная, досадливая гримаса появилась на его лице. Причиной были не мы, нас он по-прежнему не видел. Просто у него что-то не получилось, и он вновь и вновь поглядывал нее в ту же сторону, через овраг, и хватался за тюбики с красками.
Мы остановились.
И что он так спешил? Ведь действительно не на поезд. Я стал смотреть туда, куда поглядывал дяди Вася. За оврагом небольшое поле с пожухлой травой и черный лес. Нет, не совсем черный: зеленым островком выделялись сосны. А над лесом солнце. Оно висит низко. Оно большое и красное. На него можно смотреть. И облака снизу тоже красные. Будто солнце их подожгло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51