Виталька растерянно стоял, держа за ремешок аппарат.
Поднявшись, я пошел к своему подъезду. Под ноги попалась Чикиряева цепочка от брюк. Я наподдал ее – она сверкнула на солнце золотистой змейкой.
Возле самого подъезда меня догнал Виталька.
– Слушай, – сказал он, – ты не думай про надпись. Он же врет, Чикиряй. я знаю…
– Ладно, – отмахнулся я. – Пойду умоюсь. А в самом подъезде и столкнулся с Таней: она спускалась от Верки.
– Хорош, – сказала она. – Посмотри, на что рубашка похожа!
– По трубе лез, – объяснил я.
– При чем тут труба? Ну и выдумщик!
– Правда лез, – сказал я.
– Мы с Верой видели, как вы играли на деньги. А потом ты затеял драку с этим хулиганом. Иди умойся.
– Я и так иду. – И я зашагал дальше.
В этот день из дому я не выходил. Нос мост распух, покажись с таким на улицу – все помрут от смеха.
Хорошо, что родители ушли в гости, а то бы мама разохалась: кто, да за что, да мыслимое ли это дело. Может быть, это дело и не очень-то мыслимое, но раз уж случилось, то никакими расспросами тут не поможешь. Только, наоборот, еще больше настроение испортишь. Как этого не понять?
Я разогрел обед, быстренько поел, а потом достал книжку «Путешествие на «Кон-Тики» и включил радио. Вот-вот должен был начаться репортаж с футбольного матча между тбилисским «Динамо» и московским «Спартаком».
Конечно, можно было отложить книгу и только слушать репортаж, тем более что я болею за «Спартак». Но недавно я узнал, что Юлий Цезарь мог одновременно слушать, читать и говорить.
– Проще простого! – сказал я. – Подумаешь…
– А ты попробуй, – предложили мне.
И вот я решил попробовать. Книга интересная – так мне сказали в библиотеке, матч – и говорить нечего, поэтому нужно было пользоваться случаем.
Книгу я взял в руки вместе с первыми же звуками футбольного марша. Пока играли марш, прочитал почти страницу. Потом Николай Озеров стал говорить: «Внимание! Говорит Москва! Наш микрофон установлен…» Это все тоже вода. Я перевернул страницу. Озеров сообщал, что до конца матча осталось… Ага! Это важно «…двадцать две минуты…» Надо же, в самом конце подключили репортаж! «…А счет матча…» Ну-ка, ну-ка! «…так и не открыт. Ноль – ноль…» – «Мазилы», – подумал я, а сам читаю – еще полстраницы прочитал.
Дело, значит, вот какое. Один ученый плывет но океану на деревянном плоту с попугаем и пятью спутниками. Это действительно интересно. А потом ученый спрашивает какого-то там бородача: «Можете вы объяснить мне, на кой черт мы тут очутились?» Но бородач отвечает: «На кой черт я очутился, вы сами лучше знаете. Это все ваша проклятая идея».
А Озеров что-то там говорит. Нет, я слушаю, конечно, «…и мяч опять прошел рядом со штангой. Удобный был момент, чтобы взять ворота, но атака не всегда заканчивается голом. Напряженная игра! Счет по-прежнему…» Слушаю и читаю. Вот, думаю, мазилы, «…в пользу динамовцев».
Что?… Я подскочил. Когда же забили «штуку»?! Кто? Я ведь все время слушал. Как же так?! Сбегать, что ли, к Витальке? Нет, с таким распухшим носом лучше не выходить. Я еще раз посмотрел в зоркало. Ну и носище!
Посижу-ка дома. Нужно только внимательно слушать. А читать? И читать тоже. Значит, виновата какая-то «проклятая идея».
Ага, прорвался Хусаинов! Обвел одного, второго. Ну бей! Бей же! Эх!.. Котрикадзе ловит мяч. Конечно, такому вратарю в самую «девятку» бить надо. Нет, не везет «Спартаку»!
А до ближайших островов осталось три тысячи пятьсот миль. Попугай зачем-то хочет вцепиться в судовой журнал…
Мяч вбросили. Он у Нодия. Нодия хотел передать Метревели, но неточно пробил. Мяч у спартаковцев. Молоток Нодия. Продолжай в том же духе – кувалдой станешь…
Хусаинов уже в штрафной у тбилисцев. Ловкий финт! Обошел защитника… Навстречу ему еще двое. По успевают… Он бьет параллельно воротам. И набежавший Логофет головой направляет мяч в сетку. Ура! Счет «один-один». До конца матча две минуты.
Ну что ж! И такой счет достижение. Правда, впереди трудные встречи с «Торпедо» и ЦСКА. Не наклепали бы «Спартачку». Вот и финальный свисток. «Один-один». Порядочек!
Я читаю дальше: «Странно, – сказала жена, – но на том берегу острова никогда не бывает бурунов». Позвольте, какая жена? На илоту были только мужчины. И остров откуда-то взялся. А ведь читал все подряд, ни строки не пропустил. Придется все перечитывать.
Нет, Далеко мне до Цезаря. Он же еще одновременно и говорил. Я представил себе: Цезарь сидит и читает, а приближенный, ну хотя бы Кассий, о чем-то ему докладывает, но в это же время Цезарь отдает какие-то распоряжения другому своему приближенному – Бруту. Да, в самом деле был великий человек. А Кассию и Бруту потом завидно стало, вот они его и убили. Страшная вещь – зависть. Я, правда, и сам завидую Ольману: ничего не учит, а только пятерки хватает. Осенью в седьмой класс пойдем. Неужели он и в седьмом так сможет?
За окном вдруг стало быстро темнеть. Я выбрался на подоконник, и тут как раз по черному небу полоснула молния. Па какой-то миг она ослепила меня. А потом ударил гром. Он трахнул где-то над самой крышей, и мне показалось, что дом наш дрогнул.
Сделалось немного жутко и радостно. У меня всегда так, когда идет гроза. Я люблю и гром, и молнию, и шелестящую песню дождя. Только хорошо, если дождь ненадолго.
Опять сверкнула молния. Огромная. В полнеба.
А вот и дождь. Я уже слышу его. Он идет ко мне по крышам. Приближается, приближается…
Нахлынул.
«Дождик, дождик, пуще!..»
Улица сразу обезлюдела. Стены домов потемнели. По мостовой понеслись потоки.
Я смотрел на дождь, и мне было очень хороню. Как будто он и с меня смывал что-то лишнее, что-то давящее.
И вдруг мне захотелось выскочить туда, на дождь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51