-- Ну и что? Они платят нам дань.
-- Да, во... за данью являемся зимой. На полюдье. Как бы
не осерчали.
Ингвар зло огрызнулся:
-- Наши данники?
Но сам понимал, что Окунь прав. На полюдье ходят только
зимой. Не потому, что легче вывозить дань, а затем, что летом
любой данник возьмет, да и уйдет от прибывших русов. Даже
беззащитная девка может схорониться в кустах, питайся себе
птичьими яйцами, рыбой из ручья, малиной да ягодами, спи хоть
под кустом, хоть на дерево залезь, а вот зимой в снегу долго не
убидит никто. А русы приезжают надолго, с неделю гостят,
бесчинствуют, девок портят, замужних жен бесчестят, и никуда от
них не спрячешься.
Затем, собрав дань, натешившись силой и властью, уезжают,
забрав молодых парней на разные работы. А война если, то и в
передние ряды войска.
Только раз в год наезжают русы, а остальное время
разгромленные веси зализывают раны, с ужасом и безнадежностью
ждут нового приезда. А явиться на полгода раньше, так можно
даже мирную мерю довести до того, что схватятся за топоры.
-- Дулебы, -- напомнил Окунь предостерегающе. -- Те самые
дулебы.
-- Знаю, -- огрызнулся Ингвар.
Окунь был прав, это злило. Как внятно объяснить, почему
так важно захватить беглянку? И при этом сохранить ее живой.
Ибо пока она жива, древляне остаются без княгини. Если же
погибнет, то тут же выберут другую... или другого. Посадят того
Же Мстиславика и от его имени учинят кровавую распрю. Если уж
уничтожать княжеский род, то до последнего человека, до дальних
родственников, вырезать троюродных племянников и четвероюродных
дядей!
С дулебами битва за примучивание была особенно жестокой и
кровавой. Но они живут слишком близко от Киева, Олег просто
должен был подчинить их в числе первых. Однако дулебы были
совсем не те, которых когда-то истязали обры, а на их женщинах
ездили друг к другу в гости. Перебив жестоко обров, дулебы
возгордились силой и не давали спуску тем, кто осмеливался
ступить на их землю. Да, Олег их подчинил, но дани почти не
получал. А на второй поход у него, честно говоря, нет ни
времени, ни сил!
Глава 7
Мохнатые фигуры в звериных шкурах они увидели
одновременно. Те стояли за два десятка шагов, загораживая
дорогу. Шкуры мехом наружу, даже звериные личины сохранились.
Устрашение, отметил Ингвар невольно. На него и русов свирепо
смотрели оскаленные медвежьи морды, волчьи хари, кабаньи рыла.
Человечьи лица прятались за звериными.
На два шага вперед выдвинулся коренастый мужик. Настолько
широкий в плечах, что Ингвар не сразу сообразил, что тот с него
ростом, если не выше. Мужик был в наброшенной на плечи
медвежьей шкуре, морда зверя скрывала верхнюю часть лица.
Нижняя тяжела, как у коня, массивная, надменно выдвинута
вперед.
Ингвар, чувствуя, как по всему телу пробежал холодок
страха, рассматривал человека на дороге. У руках у того
исполинская дубина, обожженная для крепости, в щели вбиты
осколки кремня. Крепок, силен, намеренно дик. Если и другие
такие же...
За ним недвижимо застыли коренастые лохматые и бородатые
люди. Тоже в звериных шкурах, все с дубинами, палицами. Шкуры
мехом наружу, отчего все выглядят вставшими на дыбы грязными
медведями. Косматые неопрятные волосы и такие же свалявшиеся
бороды прячут шеи. Казалось, головы сидят прямо на плечах.
Ингвар ощутил холодок страха. Русов всего дюжина, а
дулебов не меньше трех-четырех десятков. Перегородили дорогу,
по обе стороны в кустах наверняка затаились лучники. Истыкают
стрелами так, что станешь похож на большого ежа. Или закидают
дротиками.
Он остановил коня. Самое время сменить львиную шкуру на
лисью. Он вскинул руку в небрежном приветствии:
-- Мы с миром! Едем по своим делам. К дулебам к нам дела
нет.
Мужик проревел сильным злым голосом:
-- Ты идешь по нашей земле.
-- У нас сбежала пленница, -- ответил Ингвар как можно
спокойнее. -- Похоже, она прошла в этом направлении.
Мужик рассматривал его, как грязного жука:
-- Сколько вас?
-- Тебе это важно? -- спросил Ингвар.
-- Мы берем мзду за топтание земли дулебской, -- ответил
мужик. Он посмотрел мимо Ингвара на русов. -- С рыла по гривне.
Сколько вас?
-- Подсчитываешь, сколько взять? -- спросил Ингвар с
улыбкой, но в небрежном голосе с каждым словом стала нарастать
жестокая нотка. -- Нас восемь племен в одном могучем кулаке.
Кулаке великого князя Олега. Десять тысяч мечей, тридцать тысяч
топоров, сорок тысяч лучников и пятьдесят тысяч тяжелой дружины
на конях. Неплохая может быть плата, если мы придем! Хочешь,
чтобы явились?
Говорил он громко, уверенно, с жестокостью в голосе и
взоре. Пусть слышат и те, кто целится в него из зеленых
зарослей. Дулебы гордятся силой и яростью, но и они не будут
биться головами о стену. Их полегло две трети племени всего
двадцать лет тому, когда впервые соприкоснулись с кулаком
Олега.
Мужик несколько мгновений прожигал его свирепым взглядом.
Ингвар застыл, чувствовал как подрагивают стрелы на натянутых
тетивах в кустах. Наконец мужик проревел тем же злым голосом:
-- Я сотник Снег. Мы охраняет наши земли.
-- Я Ингвар, воевода киевский.
-- Мы не видели вашей пленницы, -- сказал Снег с усилием.
-- Но вы можете пройти через наши землю.
-- Спасибо, -- сказал Ингвар иронически.
-- Только без захода в веси и города, -- добавил Снег
угрюмо.
Было видно, как тяжело далось ему разрешение на проход
русов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28