Она ужасалась, видя, как знатные пассажирки дерутся из-за еды.
— Еще, еще! — кричала одна.
— И мне! — умоляла другая, протягивая обе руки.
Судебный исполнитель была жестоко измучена голодом и жаждой, она боялась умереть.
Смогла бы она урвать себе что-нибудь там, внизу? Оказалась бы достаточно проворной? Или рабыни с ведрами сжалились бы над ней и дали побольше? Но смогла бы она сохранить у себя еду — вдруг какая-нибудь женщина посильнее вздумала бы отнять ее? Смогла бы она запихнуть еду в рот и проглотить, пока никто не отнял? Она не знала.
Она жадно следила, как объедки плюхаются в руки женщин. По крайней мере, их кормили, а ее нет. Они имели шанс подобрать что-нибудь с ковра. Судебный исполнитель была уверена, что уж корабельным рабыням не приходится так сражаться за еду.
Вероятно, это был урок, чтобы пленницы поняли, насколько они зависимы — даже в отношении еды.
Как сурово обходились с ними корабельные рабыни! Судебный исполнитель никогда не думала, что хозяева могут быть такими жестокими.
Пленницы могли надеяться, что вскоре они освободятся из-под надзора корабельных рабынь и будут проданы или подарены мужчинам, привязанность которых можно заслужить преданностью и красотой, пылкостью и самоотверженным служением.
— Вы ели слишком жадно, — упрекнула пленниц одна из корабельных рабынь. — Вероятно, вам известно, что, сидя в клетках, вы получали бы намного худшую пищу?
Судебный исполнитель сжала пальцы. Значит, на кораблях варваров рабынь могут содержать и по-другому! Если вспомнить, что на «Аларии» находилось более двух тысяч пассажиров…
Судебный исполнитель не считала, что имперские войска скоро отобьют корабль. Более того, в зале она слышала, что главный пульт скоро попадет в руки варваров — тогда будет подавлено всякое сопротивление. Несомненно, в самом начале атаки, если не раньше, с корабля успели послать сигналы о помощи. Варвары не станут рисковать своими кораблями, подвергая их ударам крейсеров Империи. Ортог изучал карту — вероятно, на ней каждый час отмечали приближение имперских сил. Судебный исполнитель вспомнила мужчин, сидящих у мониторов. Правда, это был отдаленный район, окраина Империи, и прибытия имперских сил нельзя было ожидать немедленно. Вряд ли они могут появиться через несколько суток, если вообще появятся. Варварам незачем торопиться покидать корабль. Казалось, они желают извлечь из «Аларии» все возможное — и вещи, и людей. Ее потрясла мысль о том, что она сама с точки зрения варваров была такой же вещью, как золотая монета или черные туфельки на высоких каблуках, брошенные на кучу вещей. Какие у нее могли быть надежды? Разве она уже не принадлежала варварам, подобно тем женщинам внизу — разве что пока не была обнажена и закована в цепи, ожидая, что ее сочтут достаточно ценной, чтобы оставить в живых. Кроме того, она не сомневалась, что когда варварам придется покинуть «Аларию», удирая от имперского флота, они не станут оставлять ее мертвой, молчаливой посудиной в космосе. Ее уничтожат вместе со всеми, чтобы никто не мог выступить свидетелем и обвинить нападающих. Судебный исполнитель не знала точно, но догадывалась обо всем этом. Ее предположения подтверждало и то, что орбитальную станцию на Тиносе сразу уничтожили. Так на что она могла надеяться? Спрятаться, чтобы потом разлететься на куски вместе со взорванной «Аларией» или раньше умереть от голода и жажды? «Нет, — убеждала она себя, — надо сдаться. Разве я уже не принадлежу этим людям?» Такая мысль одновременно и возбуждала ее, и приводила в ужас. Она поднялась между столами на балконе, внезапно приняв решение. Она обхватила руками голову, как варвары приказывали делать мужчинам, ибо она была родом с Тереннии. Конечно, за перилами балкона они не могли увидеть ее. Она подошла ближе к перилам и оказалась на виду — каждый находящийся в зале мгновенно заметил бы ее, стоило ему поднять глаза. Но в этот момент никому не пришло в голову посмотреть в сторону балкона. Иначе они заметили бы не только судебного исполнителя, но и громадную фигуру в доспехах позади.
Внезапно затянутая в перчатку рука закрыла рот судебного исполнителя и потащила ее назад. Женщина была беспомощна. Ее руки словно попали в мощные тиски. На ухо ей прошептали:
— Не дергайся, глупая рабыня.
Теперь оба они были не видны из столовой. Судебный исполнитель чувствовала, что ее сжимают изо всей силы. Как будто они была способна сопротивляться! Нет, она покорно вынесла натиск.
Она была слишком испугана, а кроме того, кто мог знать, какими страшными окажутся последствия ее борьбы с этим варваром.
Ее вытащили через боковую дверь балкона в длинный, полутемный коридор. Она ничего не понимала — она не ожидала такого обращения. Варвар не дал ей ни малейшего шанса, ей, гражданке Империи, знатной хонестори, покорно сдавшейся ему.
Ее втолкнули в тесную, темную комнату — вероятно, подсобное помещение или чулан. Тяжело захлопнулась дверь, по чулану прошел ветер.
Варвар убрал руку с ее лица, и судебный исполнитель в изнеможении опустилась на пол у его ног.
Она осторожно коснулась его ступней, встала на колени и прижалась к ним головой.
— Я рабыня, — пролепетала она. — Признаюсь в этом искренне и честно. Пожалуйста, не убивайте меня!
И она поцеловала его ступни — решительно, но осторожно, чтобы даже в темноте было ясно, что она делает. Она лизала его сандалии со всех сторон, прижималась к ним лицом, стараясь действовать так, чтобы варвар не ошибался в ее намерениях.
— Да, ты рабыня, — произнес голос, который она боялась узнать, и в чулане зажегся свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83