Здесь они встретились с другим графом, с тем самым, с которым познакомились за обеденным столом мистера Свинтона и который на этот раз пришел без графини. Вместе они привели еще два приятных часа.
Даже Корнелия наслаждалась, хотя и не обществом двух графов. Она встретила на приеме джентльмена – мужчину, который по возрасту годился ей в отцы, – но с благородным характером и добрым сердцем, которому девушка сочувствовала. Они поговорили. Корнелия забыла о разнице в годах и хотела новых разговоров. Она разрешила новому знакомому навещать ее, и это помогло ей не чувствовать себя одинокой, когда граф де Вальми все внимание уделял исключительно ее кузине, а женатый граф оживленно беседовал с тетушкой.
Шампанское и мозельское оказались превосходны; миссис Гирдвуд с удовольствием пила и то и другое, ее дочь тоже.
Графы оказались живыми собеседниками – особенно тот, котого они так долго называли мистером Свинтоном и который больше не заботился о своем инкогнито.
Миссис Гирдвуд теперь испытывала к нему материнскую любовь; а Джули смягчилась при мысли о том, что может стать графиней.
“Что может быть лучше и приятней?” – думала она, повторяя слова матери. Знатная графиня, красивый муж граф, дорогие платья и бриллианты, кареты и много денег, – все то, что делает титул особенно желанным!
И как здорово будет самой устраивать приемы – и не только в Лондоне, но и в Нью-Йорке, на Пятой авеню!
Она сможет приехать в Ньюпорт в самый разгар сезона; и смотреть на всех этих Дж., и Л., и Б. свысока; заставить их завидовать ей, когда она будет говорить им в лицо “графиня де Вальми”!
Что с того, что она не любит графа до умопомрачения? Она будет не первой – таких миллионы, кто смирил стремления сердца ради приличного брака.
Именно в таком настроении застал ее Свинтон, когда – теперь уже под своим подлинными именем – повторил свое предложение.
И она согласилась стать графиней де Вальми.

Глава LXXVIII
Размышления на канале

Казалось, Свинтон достиг полного торжества.
У него есть титул, который у него не могут отобрать – не может даже тот, кто его даровал.
У него есть патент на титул и документ о дворянстве; и он собирается бережно хранить их.
Однако ему нужно еще состояние; и, кажется, оно тоже у него в руках.
Джули Гирдвуд согласилась стать его женой, с приданым в пятьдесят тысяч фунтов и с ожиданием гораздо большего!
Это редкая удача, вернее, свидетельство его ума и настойчивости. И дьявольского коварства.
Но торжество еще не полное. Остается заключить брак. А что потом?
Будущее оставалось сомнительным и полным тьмы. Затемняли его опасности и страхи.
Что если Фэн окажется неверной? Верной себе, но неверной ему? Что если она не решится на такой позор и запретит вступать в брак? Она может так поступить в самую последнюю минуту. И что тогда? Разочарование, позор, гибель!
Однако этого он не особенно опасался. Он чувствовал, что она согласится и позволит его гнусному плану осуществиться. А что потом? Что будет дальше?
У нее будет над ним власть, которой стоит бояться, – настоящий Дамоклов меч!
Придется делиться ней с таким трудом добытым богатством – он для этого достаточно хорошо ее знал, – подчиняться ей во всем. Он знал, что она обладает достаточно сильной волей. А теперь она снова вернулась на Роттен Роу и стала одной из самых красивых «наездниц и укротительниц лошадей».
Но было еще кое-что, помимо мыслей о требованиях Фэн; и это кое-что тревожило Свинтона гораздо больше страха наказания. Он отдал бы все, что угодно, даже половину состояния Джули Гирдвуд, чтобы навсегда сохранить при себе будущую жену.
Как ни странно это звучит, но он почти перестал думать о деньгах; впрочем, это не покажется странным, если мы объясним причину.
Странным это кажется, только если вспомнить о характере этого человека. Как ни низок был Свинтон, он безумно влюбился в Джули Гирдвуд – безумно и отчаянно.
И теперь, на пороге обладания ею, он понимал, что нить, на которой держится его счастье, может быть по капризу каждую минуту обрезана.
И этот каприз – воля его оскорбленной жены! Неудивительно, что негодяй видел впереди трудное будущее – тропу, если и усаженную цветами, то обрамленную и смертельными ловушками и скелетами!
Фэн помогала ему осуществить план и добиться почти сказочного состояния; но одним прикосновением она может все уничтожить.
– Клянусь небом, я ей это не позволю! – сорвалось с его губ, когда он курил сигару, размышляя о будущем. И с помощью той же сигары принялся сочинять план, который позволит ему не опасаться вмешательства жены в его будущее.
Сравнительно с планом, который возник в его сознании, попытка двоеженства казалась невинной.
Он стоял на краю канала, крутым берегом которого кончался его сад. Фарватер по другую сторону, и поэтому водная бездна раскрывалась почти непосредственно у него под ногами.
Это зрелище и подсказало ему план. Он знал, что тут очень глубоко. Видел, что вода мутная и не выдаст своей тайны.
На небе луна. Ее лучи падают яркими пятнами на воду. Они проходят сквозь ветви кустарников; луна молодая и скоро совсем зайдет.
Там, где он стоит, в тени вечнозеленой калины, совсем темно; но будь здесь свет, он показал бы, что дьявольский взгляд по-прежнему задумчиво устремлен на канал.
– Должно получиться, – размышлял он, – но только не здесь. Эту штуку могут выловить. Даже если покажется, что это самоубийство, ее могут опознать и связать со мной.
– Это было бы очень некстати!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110