В эту
минуту Гиг кинулся в реку. Картина убегающего мира привела воинственного
скелета в ярость. Он усмотрел мирно текущую в красных берегах красную
речку и набросился на нее. Река рванулась в сторону, в считанные секунды
изменила русло и ошалело понеслась по камням. По пути ей повстречался
обрыв, и река низверглась с него стремительным водопадом. Это было живое
существо, быстрое, ловкое, безмерно напуганное, - такое впечатление
создалось у всех. А когда невидимка все-таки настиг ее, река мгновенно
иссякла. Было прежнее русло, были следы метания живой воды по земле, но
реки не было. Она не ушла, не просочилась в недра, даже не пропала, как
привидение. Она окаменела.
Гиг сбросил экран и опустился около нас.
- Начальник, я возмущен! - Он сконфуженно затрещал костями. - Я еще
не встречал таких трусов, как здешние деревья. А что за фокусы проделывают
здешние реки? Ты мог бы мне объяснить, Орлан, почему шальная речка удрала
от меня?
Орлан мог столько же объяснить, сколько я, а я ничего не понимал.
Труб по-прежнему кружил над омертвелым лесом, Гиг присоединился к нему, на
этот раз без экранирования. Возмущение невидимки скоро превратилось в
восхищение. Ему стало нравиться, что все, к чему он приближается,
каменеет. Летающий скелет все расширял круги полета, пока не скрылся за
горизонтом, Ангел последовал за невидимкой. Я подошел к Бродяге.
Дракон пытался совершить небольшой круг в воздухе, но, тяжело
поднявшись метров на десять, снова опустился на пригорочек. Здесь он
обессиленно распластался, выдыхая густой дым, устало посверкивал тусклыми
молниями. Я начал сожалеть, что разрешил ему принять участие в экспедиции.
Настроение это переменилось, когда я взглянул в выпуклые,
оранжево-зеленые, насмешливые глаза дракона. У Бродяги был чертовски умный
взгляд.
- Забавная планетка. Тебе не кажется, что здесь много загадок,
Бродяга?
- Только одна, - ответил он.
- Одна? Я назову сразу три: живые реки и деревья, боязнь нас, их
мгновенное превращение в камни. Я уже не говорю о том, что камнями
становятся даже птицы!
- Только одна, - повторил он. - У меня ощущение, будто я встретился с
самим собой - с прежним собой... Я угадываю присутствие мыслящего мозга,
но не могу установить с ним связи...
На распластанном крыле дракона сидел Лусин. Я обратился к нему:
- А ты что скажешь о планете?
- Странная, - ответил он, подумав. И, еще подумав, добавил убежденно:
- Очень странная!

7
Времени на размышление не было: Труб нуждался в указаниях, Гиг ждал
приказов, все требовали разъяснений. Я сердито сказал Ирине:
- Немного стоят приборы, не способные установить такой простой факт,
что живое, а что мертвое на этой дурацкой планете.
Она вызывающе прищурилась. Она вообще не взглядывала, а метала
взгляды. Когда ее упрекали, она не оправдывалась, только раздражалась.
Ольга не сумела воспитать свою дочь в послушании.
- Ошибаются не мои приборы, ошибочно ваше представление о том, что
просто, а что сложно на этой планете! Разрешите мне слетать на "Козерог",
я возьму другую модель скафандра, обеспечивающего лучшее экранирование.
- Для невидимок или для нас?
- Для каждого, кто захочет стать невидимым.
- Я сам возвращусь на "Козерог" посовещаться с начальником
экспедиции. Вы пока останетесь здесь.
Павел с опаской взглянул на меня и покачал головой. Я удивился:
- Вы недовольны?
- Может быть, лучше нам всем возвратиться, дорогой адмирал?
Откровенно говоря, я не хотел бы проводить ночь на этой планете.
- Не понимаю, что вас беспокоит.
Он выразительно пожал плечами:
- В каждом из нас сидит ветхий Адам, любезный адмирал. Мы способны
зажигать звезды, скручивать пространство, чего, если верить древним, даже
боги не умели. Но чуть мы остаемся один на один с природой, в нас
возрождаются старинные страхи, мы тогда не больше чем крохотная частица
мира, не властелин, а игрушка его стихий.
Меня не убедили соображения о "ветхом Адаме". Планета была диковинна,
но разве звездопроходцам не встречались небесные тела и постранней? И если
я согласился на общее возвращение на звездолет (а это, как доказали
последующие события, было самым разумным), то не из сочувствия к ночным
страхам Ромеро - просто мне показалось излишним вникать в странности этого
маленького мирка. У нас были задачи и поважней. Именно так я и доложил
Олегу.
Олег выслушал меня с обычной бесстрастно-учтивой улыбкой. Он мог бы и
не расспрашивать: все, что мы делали на планете, транслировалось на
звездолеты. И вряд ли следовало вооружаться такой отстраняющей улыбкой. Я
намеренно говорю - отстраняющей. Улыбка подобна руке - ударяет, если зла,
дружески пожимает, если добра, тянет к себе, если радостна. У Олега она
заставляет сидеть на своем месте, подчеркивает дистанцию. На "Овне",
"Тельце" и "Змееносце", которыми командуют Ольга, Петри и Камагин,
отношения между капитанами и экипажем сердечней. Я постановил про себя
высказать это Олегу при удобном случае. Случай представился немедленно. Я
посоветовал созвать совещание капитанов звездолетов и решить сообща,
продолжать ли исследование первой обнаруженной нами планеты.
- Но ведь ты считаешь, что делать этого не нужно, Эли.
- Мало ли что я считаю! Я могу и ошибаться. Инструментальная разведка
в ведении группы Эллона. Вдруг он предложит что-нибудь поинтересней
скафандров, обеспечивающих невидимость?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14