— Великолепно! Редкая удача, Джордж! — выпалил он с порога. — Этот негодяй оказался заядлым меломаном! У него в квартире установлен какой-то фантастически мощный граммофон! Это потрясающе!— Не хочешь выпить стакан воды? — осведомился спокойно Манфред.— Нет! Собирайся!— Куда?— Слушать концерт!Когда поздним вечером друзья подошли к дому мистера Лейна, они были оглушены треском барабанов, грохотом пушек и колокольным звоном, такими привычными для невольных слушателей симфонической поэмы Чайковского, которые имели несчастье оказаться соседями мистера Лейна.— Что это? — спросил Манфред.— Чайковский. «1812 год», — торжественно произнёс Леон.Навстречу им шёл полицейский.— Ужасный шум, не правда ли? — сказал он, поравнявшись с друзьями.— Как это терпят соседи? — спросил Манфред.— Привыкли.— И как долго длится этот… концерт? Надеюсь, не всю ночь? — поинтересовался Гонзалес.— Нет, всего час-полтора. Хозяин этого ужасного граммофона не может заснуть без музыки. Видно, артист какой-нибудь…— В своём роде, — улыбнулся Леон.Утром следующего дня было установлено, что в услужении мистера Лейна находятся четыре человека. Трое из них спали в доме. По пятницам Лейн покидал город.Именно пятницу и выбрал Леон для операции.Убедившись, что мистер Лейн благополучно отбыл в Брайтон, Гонзалес позвонил по телефону к нему домой.— Это дворник Мастерс? — спросил он, коверкая английский язык на манер мексиканца-помощника Лейна. — Это говорит мистер Мендес. Мистер Лейн возвратится домой ещё сегодня. У него важное деловое свидание. Он просил передать, чтобы никого из прислуги не было дома.— Я понял, сэр, — ответил дворник.Видимо, ему не впервой было получать подобные указания.— Да, он ещё сказал, чтобы вы не запирали кухонную дверь, — добавил Леон.После этого он пошёл на почтамт и отправил на имя Лейна телеграмму в отель «Риц»:«Молодая Гольдштейн обнаружена в Санта-Фе большие осложнения полицией Должен немедленно видеть Жду у вас дома Мендес»— Телеграмму он получит в восемь часов, а в девять отходит поезд из Брайтона. В половине одиннадцатого наш клиент будет дома, — сказал Леон.— Пойдём готовиться, — спокойно ответил Манфред.
Как и следовало ожидать, прислуги в доме не оказалось. Друзья без особого труда нашли комнату Лейна, выходившую окнами на улицу.— А вот и его знаменитый граммофон, — сказал Гонзалес, указывая на шкафчик красного дерева. — Работает на электрическом токе… Так… Очень удобно, — произнёс он, увидя над изголовьем кровати выключатель, — он выключает эту адскую машину, не вставая с постели.Приподняв крышку граммофона, он внимательно осмотрел пластинку.— «1812 год» — засмеялся Леон.Он установил иголку и выключил аппарат. Диск тут же пришёл в движение. Направившись к постели, Леон повернул выключатель — диск замер.— Отлично!Гонзалес снова установил иголку на краю пластинки.— Благодаря вот этому приспособлению иголка возвращается на край пластинки и музыка возобновляется. Американское изобретение. В Англии пока мало таких аппаратов.Он огляделся и увидел то, что искал. К одной из дверей была прикреплена металлическая вешалка. Он подёргал её, испытывая прочность крепления, затем вынул из кармана толстый шнур и привязал его к вешалке.— Великолепно, — прошептал Леон.Затем он вынул из портфеля пару наручников и положил их на кровать. Далее из портфеля был извлечён какой-то предмет, походивший на маршальский жезл.— Что это, Леон?Гонзалес показал надпись, выбитую на рукояти.— «Тюремное управление» — прочёл Манфред.— Эту игрушку именуют в просторечии «девятихвостой кошкой». Самая настоящая девятихвостая плётка, которую не так легко было раздобыть.Он разрезал бечёвку, связывающую хвосты, и взмахнул плетью. Все девять хвостов зловеще просвистели в воздухе.Около половины одиннадцатого до их слуха донёсся шум открываемой двери.Мистер Лейн возвратился домой.— Это вы, Мендес?Он включил свет и увидел перед собой просто одетого человека с белой вуалью на лице.— Кто вы и что вам нужно? — прохрипел Лейн.— Посчитаться с вами, — коротко отрезал Гонзалес. — Кстати, если вы вздумаете кричать, я пристрелю вас на месте, причём с величайшим удовольствием.— Что вы хотите от меня?И тут Лейн увидел вторую завуалированную фигуру.Силы оставили негодяя, и он рухнул на пол.Манфред оттащил его в спальню.Шторы на окнах были задёрнуты. На ночном столике горела тусклая лампа.— Раздевайтесь! — скомандовал Манфред.Мистер Лейн повиновался.— Живее!Молочно-белое обрюзгшее тело Лейна нервно подёргивалось.Манфред надел на него наручники.Друзья подвели его к двери, на которой была вешалка. Леон пропустил шнур через наручники и подтянул руки Лейна к вешалке.— А теперь давайте поболтаем, — сказал Леон. — Мистер Лейн, вы занимаетесь гнуснейшим и постыднейшим ремеслом, отправляя молодых и неопытных девушек в притоны Южной Америки. Как вам известно, это преступление карается тюремным заключением и вот этим.Он грозно помахал плетью перед носом обезумевшего от страха Лейна.— Клянусь вам… я никогда… я не знал, — простонал Лейн. — Вы не сможете доказать…— Я пришёл сюда с единственной целью — доказать вам, что это преступление не останется безнаказанным, — ответил Леон.Манфред включил граммофон.Комната огласилась рёвом труб и барабанным боем.
Полисмен, незадолго до того разговаривавший с друзьями на улице, проходил в это время мимо дома. Услышав музыку, он усмехнулся и остановился. К нему подошёл один из соседей Лейна.— Он опять затеял свой ужасный концерт, — раздражённо заметил сосед.— Вы правы, это ужасно. Хоть бы сменил пластинку, — поддержал его полисмен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33