- Даже сказать не могу.
- Ну что, что? - заинтересовались ребята. - Говори, чего ты!..
- Мне вот думается: стать бы таким ученым, археологом... чтобы курганы копать. И потом на горах у нас разные надписи есть. И рисунки какие-то... Очень древние всякие надписи и рисунки - вот бы их разбирать научиться! Много бы узнать можно про наш Алтай...
- Да, правда, - сказал Костя, - это интересно, это очень даже интересно! Я тоже очень люблю историю... А вот, ребята, я в одной книге читал, что была когда-то в старину у алтайцев междоусобная война. И один начальник, Чаган-Нараттан, убежал с поля боя и спрятался в пещере. Его потом нашли... Но я не про него хотел. Я про эту пещеру. Она где-то на горе Тарлык. Говорят, в этой пещере всякие кости находили, наверно жертвенных животных. Однако вот что интересно: стены в этой пещере потеют. Если эту сырость снять, она сразу застывает, темно-серая такая и похожа на селитру. И будто бы в старину люди варили этот порошок в воде с углем и серой и делали порох... Вот интересно бы в ту пещеру сходить! И ведь недалеко, где-то возле Узнези...
- А что, - подхватил Шумилин, - соберемся да сходим!
- Давайте! - согласился Манжин. - И еще на курган съездим - говорят, большой курган сейчас копать начали...
- И я поеду! - послышался голос Репейникова, жадно слушавшего разговор старших товарищей.
- Петухов, а ты что задумался? - легонько толкнув в бок Ваню, сказал Шумилин. - Ты что в огонь уставился, что там увидел?
- У него свои думы, - возразил Костя и подмигнул ребятам. - Вот выучится, станет учителем и поедет куда-нибудь в большие города...
- Почему это? - вскинулся Ваня. - А что, в больших городах без меня учителей не хватает? Или у нас на Алтае учителя не нужны? Ого! Еще как нужны-то!
- Ребята, - сказал долго молчавший Андрей Колосков, - помните, как Анатолий Яковлевич еще давно как-то сказал: "Зашумит наш Алтай - в Москве будет слышно!"? А что? Ведь уже и начинает шуметь! На реках уже турбины вертятся... Скоро и горы откроются, руда пойдет, железная дорога ляжет.
- И сады зацветут, - добавил Костя, - в каждом колхозе - сад! Я думаю, наши альпинисты братья Троновы тоже много помогут садоводам...
- Вот герои! - покачал головой Шумилин. - Подумайте, ребята, ведь каждый год они на Белуху взбираются, на Катунские, на Чуйские белки... Ведь это же неприступные высоты - ледники, снег, мороз... Сколько же сил положить надо на это дело!
- А что они, рекорды берут? - спросил Репейников. - Кто выше влезет, да?
Ребята рассмеялись.
- Ты, однако, Алешка, чудак! - сказал Костя. - Видно, газет совсем не читаешь. Ну, а на что советским людям такие пустые рекорды? Ведь братья Троновы не просто альпинисты, они ученые, изучают ледники, изучают наш алтайский климат... Вот тоже интересная работа - климат изучать, а потом управлять им, а? И как же много у нас всяких интересных работ!
Подняв голову, Костя поглядел на звездное небо, на черные конусы гор, мирно спящих кругом, и вздохнул:
- Нет, ребята, все-таки лучше нашей стороны, наверно, нет на свете!..
Костер медленно догорал. Шорохи и шелесты бродили в тихой долине. Дрема начинала туманить глаза... Федя Шумилин сладко зевнул:
- Пойдемте спать, ребята!
Костя, наработавшись за день, с наслаждением растянулся на свежем сене. Ребята еще попробовали разговаривать, но умолкали один за другим сон прерывал их на полуслове. Крепкие запахи таежных трав забирались в открытую дверь хижины, где-то недалеко фыркали лошади, и огромная, нерушимая тишина стояла над горами...
Под утро Косте приснился сон: будто вошел в хижину странный седой старик и начал дуть Косте в лицо. Костя отворачивался, а старик смеялся и опять дул на него и трогал его за уши холодными руками.
"Уходи, уходи! - ежился Костя. - Я знаю, кто ты: ты Хиус!.."
"Да, я Хиус, Хиус, Хиус!" - завыл старик, и Косте показалось, что снег сыплется с его белой бороды и летит по всей хижине...
Костя поежился и проснулся. Еще не открывая глаз, он почувствовал, что озяб.
"Вот еще - на дворе июнь месяц, а я мерзну хуже старого!" - подумал он.
И вдруг сердце его заныло, словно почуяв недоброе: "Хиус, Хиус..."
Костя откинул тужурку, которой прикрылся на ночь, и вскочил.
Ясный рассвет сиял над тайгой. А ведь склон, вся трава и деревья были подернуты белым инеем. Злой Хиус не снился Косте, нет, он носился здесь и леденил долину своим дыханием.
- Сад! - криком вырвалось у Кости. - Яблоньки!
- Ты что? - спросил Манжин, приподняв взлохмаченную голову. - Что там?
- Встань, погляди! - ответил Костя.
Манжин вскочил.
- О-о! - протянул он. - Вот так ударило!
Костя торопливо натягивал тужурку. Манжин удивленно смотрел на него:
- Ты куда?
- Домой, в школу.
- Думаешь... сад?
- А кто знает...
- Там пониже. Туда не дойдет!
- Э, не дойдет! Как знать - может, и дойдет!
Манжин тоже принялся одеваться:
- А ребят будить?
- Давай побудим.
Ваня Петухов, как только услышал, что в долине мороз, вскочил не раздумывая. Но остальных ребят трудно было добудиться. Шумилин все повторял, что он на охоту не пойдет, что у него еще лыжи не готовы. Андрей Колосков пробурчал, что нельзя уходить, пока изгородь не достроена. А другие говорили, плотнее закутываясь:
- Это только здесь, наверху, мороз, а внизу мороза нет. Зря проходим... - и снова засыпали.
Костя, Манжин и Ваня Петухов одни ушли из заимки. Тревога гнала их по хрустящей дороге, и сердце сжималось от страха и жалости: "Неужели и листва на деревьях померзнет? Неужели и по хлебам ударило?.."
Тринадцать километров от заимки до школы пробежали часа за два. Спускаясь все ниже и ниже, к берегам Катуни, ребята с надеждой поглядывали по сторонам: может, вот за той горой уже все по-другому - ни мороза, ни инея?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103