Вот тебе и июнь! Ну, что делать, на ошибках учимся. Будем крепче помнить, что от алтайского климата всего ожидать можно.
- А что, Анатолий Яковлевич, может, и правда снова посадим? - сказала Марфа Петровна.
- Да, и посадим, - ответил Анатолий Яковлевич, - если еще у нас юннаты на это дело рукой не махнули.
- Мы не махнули! Нет, не махнули! - со всех сторон закричали школьники. - Давайте снова посадим! Мы теперь умеем!
- Разрешите, я с ребятами в Горно-Алтайск съезжу, - попросила Анна Михайловна, которая до сих пор молча стояла в сторонке. - Вам ведь, Анатолий Яковлевич, сейчас некогда.
- Да, вы правы, - озабоченно сдвинув брови, согласился Анатолий Яковлевич, - не время мне сейчас уезжать. Не время! В "Красной заре" еще сев не закончили - туда надо съездить. Может, им помощь придется организовать... Да вот теперь с морозом... Неизвестно, что на огородах останется... надо партийцев собрать, с народом посоветоваться. Как тут уехать?
- Да ведь и я могу съездить, - заявила Марфа Петровна. - Велика ли трудность!
- Разрешите, я поеду! - закричали со всех сторон ребята.
- Я тоже поеду! Я на машине ездить не боюсь!
- А я уже ездил, до самого Чемала ездил!
Только сейчас Костя заметил, что Чечек в саду не было. Он подошел к Лиде Корольковой:
- А где же Чечек?
- Дома сидит, - ответила Лида. И тут же лицо ее приняло обиженное выражение.
- Почему же дома? - удивился Костя. - Что ж, она не знает, что тут случилось?
- Ну да, не знает! Как бы не так! Все кричат: "Сад померз!" А она говорит: "Никакого там сада нет. Одни прутики". И говорит: "Никаких таких яблонь с белыми цветами на свете не бывает, и никакие яблоки на дереве не растут, а на дереве растут только шишки да волчьи ягоды. Вот и всё". И говорит: "Ну и пусть эти прутики мерзнут - вот велика беда! В тайге таких прутиков сколько хочешь растет!"
Костя улучил минутку, когда Марфа Петровна отошла в сторону поглядеть яблоньку, которая ей показалась живой, и сказал ей:
- Марфа Петровна, я с вами в Горно-Алтайск поехать не смогу - ухожу в Кологош. Но вот о чем я вас попрошу: возьмите вы, пожалуйста, с собой этого бурундука... ну, Чечек эту, Чечек Торбогошеву! Пусть она своими глазами на живые яблони посмотрит - они сейчас цветут там... Если она поверит, то хорошая юннатка будет. Она на работу ловкая. И потом, она ведь из тайги. Там люди никогда яблонь не видали. Пускай она будет тем человеком, который в аил принесет яблоко!
- Я тебя понимаю, Костя, - ответила Марфа Петровна. - Жалко... ах жалко мне, дружок, что мы тебя в классе больше не увидим! - И подумала: "Ах, дети, дети, как они быстро растут! Только сроднишься, только привяжешься, а они уже и уходят из твоих рук!"
Марфа Петровна вытерла глаза. Костя растроганно посмотрел на нее. Он хотел сказать, что ведь и ему нелегко расставаться и со школой и с учителями, что ведь и он любит Марфу Петровну, что и ему грустно до смерти... Но он не умел все это высказать своей старой учительнице. А старой учительнице ничего и не надо было говорить - она это и без слов знала.
НА КРОЛИЧЬЕЙ ЗАИМКЕ
В Кологош - присматривать за кроликами - Анатолий Яковлевич решил послать Костю. Он долго думал над этим, колебался: не хотелось ему отсылать Кандыкова, когда такая беда случилась с их садом. Кандыков очень был нужен здесь, да и сам Костя с тяжелой душой оставлял сад.
- Как же я поеду, Анатолий Яковлевич? Недоделано, недосажено. И арык бы начинать надо.
Это так. Но кого послать в тайгу? Интернатские уезжают и уходят в свои дальние деревни - по домам. Можно бы послать Манжина, но Манжин упрям, не поедет. Он уже сказал, что никуда не пойдет, пока сад не зазеленеет. Петухова? Он смелый и работящий, но беспечный человек. Он кроликов не особенно жалует, они у него голодными насидятся. И еще несколько имен прикинул в уме Анатолий Яковлевич, а остановился все-таки на Косте.
"Да, в тайгу не всякого пошлешь. А Кандыков - парень твердый, сообразительный, честный. Сделает все, что надо. И животных любит, и с ружьем умеет обращаться. Возьмет свою собаку. Нет, кроме Кандыкова, никого не пошлю - тут уж я буду спокоен".
Анатолий Яковлевич повидался с Костиным отцом, договорился, чтобы он отпустил Костю. Отец сам вычистил, проверил и зарядил Косте свое охотничье ружье. Рано утром на школьном дворе снарядили возок - все кроличьи клетки поставили друг на друга и связали веревками. С одной стороны в сено уложили ружье, с другой - хорошо отточенную косу-литовку, а в середину мешок картошки, сумку с крупой, хлебом и маслом и еще чайник и котелок.
Больше всех хлопотал и суетился около возка Алеша Репейников, хотя и был удручен. Услышав, что в тайгу едет Костя, а не он, Алеша побежал к Анатолию Яковлевичу:
- Почему это Кандыков? А почему же не я, Анатолий Яковлевич! Я бы и сам мог! А чо?
- А "чо"? Такого слова в русском языке нет.
- Ну, Анатолий Яковлевич, я не буду "чокать", ладно... Так ведь это и несправедливо!..
У Алеши на глаза навернулись мимолетные слезы, и он с досадой отвернулся.
Анатолию Яковлевичу стало жалко его. Но не посылать же двенадцатилетнего парнишку одного в тайгу!
- Нельзя, Алеша, - мягко сказал он. - Там волки ходят, а ты еще и стрелять не умеешь!
- Умею!
- И кролики тебя не слушаются, разбегаются. Ты их слишком жалеешь. Кто тебя знает - возьмешь да и выпустишь их погулять на лужок. Или вырвутся у тебя... Ну, и что ты так спешишь? Подрасти немножко!
- А уж как будто и не справлюсь! Я же день и ночь буду за ними глядеть!
Но просьбы не помогли: в тайгу все-таки поехал Костя.
Костю отправились провожать товарищи - Вася Манжин и Ваня Петухов. Ребята все трое пошли пешком. А на повозку с кроличьими ящиками уселась Настенька и взяла в руки вожжи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103