– Цыпленок, – взяла его Пенелопа пальцами за подбородок. – Ты принес хорошую новость.

***
– Эй, гринго, снимай ботинки, пока тебе не обрезали их вместе с ногами! – посоветовал хлипкий смуглый шпаненок лет четырнадцати на вид.
Из подворотен перекосившихся, исписанных нецензурными словами, смердящих домов на пришельцев глядело множество пылающих ненавистью глаз.
Рядом со шпаненком стояло еще человек восемь других пацанят, небрежно поигрывающих цепями, кастетами и ножами. Вооружение у них было неважное, если не считать заткнутого за пояс сопливого предводителя порохового шестизарядного огромного револьвера.
Сомов почувствовал, как к ногам подступила противная слабость и стала растекаться по всему телу.
– И деньги, – продолжил изложение своих требований предводитель. – Ты еще можешь выкупить свою шкуру, поганый, мерзкий, вонючий, подлый, наидерьмовейший дерьмюк, – вторая половина ругательства, последовавшая за первой, была совершенно нецензурной. Самое мягкое определение для гостей – «трахалыцики песчаного козла».
– Сейчас, – кивнул Филатов и нагнулся, сделав вид, что расстегивает ботинок.
Как он оказался около пацаненка, госпитальер даже не успел заметить. Разведчик молниеносно покрыл расстояние в три метра. Пистолет из-за пояса пацаненка он кинул Сомову, и тот с трудом поймал его на лету, при этом рукоятка больно задела нос. Филатов на вытянутой руке легко приподнял предводителя дворовой шайки и назидательно произнес:
– Если, сопля, я тебя увижу еще, я разнесу тут весь район. Понял?
– Не надо, сеньор, – загундосил малолетний бандит. Его помощник сделал шаг к Филатову, тот, не выпуская жертву, махнул ногой, и нападавший упал без сознания.
– Они тоже поняли? – кивнул на толпу Филатов.
– Они поняли, сеньор.
– Мы с моим другом будем гулять, где хотим. Мы – мирные туристы. Ясно?
– Я все понял, сеньор, – заскулил предводитель. Небрежно, как щенка, Филатов отбросил легкое тело прочь, вытер о штанину руку и презрительно кинул:
– Мелкие грызуны.
Московитяне двинулись по улице. Сомов ждал выстрела в спину. Но Филатов шел спокойно, уверенный, что овладел ситуацией. Силу в таких местах уважали. Право пройти этот отрезок они завоевали. Но что будет дальше?
Уже второй день друзья бесцельно шатались по городу. И могли убедиться, что охота на людей является на Мечте Боливара излюбленным занятием. Туристы охотились за аборигенами в сельве и под водой. Аборигены охотились за туристами и их кошельками в городе.
Это была уже третья потасовка. Первый раз они сдуру забрели в бар. Филатов тут же получил удар ножом в живот и даже не поморщился – лезвие со звоном обломалось о затвердевшую ткань. А потом, работая четко и слаженно, как робот, он уложил одиннадцать завсегдатаев разной комплекции и различного уровня физического развития. Для лучшего командира группы отряда силового противодействия «Богатырь», каковым был в недавнем прошлом Филатов, это было не количество.
В другом месте по ним сперва открыли стрельбу, а потом решили высказать свои требования. С тем же результатом. Двоих Филатов скосил из карандаша-разрядника, рассчитанного на три выстрела. Остальных троих повозил мордой об обгаженный асфальт и оставил отдыхать до приезда «скорой помощи», похоже, надолго – «скорых» в городе было не так много, и их не находили нужным быстро присылать к месту каждой потасовки.
– Рано или поздно нас здесь пристукнут, – сказал Сомов.
– Я не более чем твой телохранитель, – пожал плечами разведчик. – Ты сам меня уже вторые сутки таскаешь по этой помойке и обещаешь, что вот-вот ухватишь нить.
– Я не могу. «Раковина» молчит, – кивнул Сомов на сумку, в которой лежал инопланетный инструмент.
– Значит, я буду исправно бить морды аборигенам, а ты будешь пытаться ухватить нить. И так будет продолжаться до тех пор, пока ты ее не ухватишь.
Они прошли несколько кварталов. Город можно было исследовать до бесконечности. Он был огромен. Кажется, население тут достигло гораздо больше указанных в справочниках восемнадцати миллионов, но кто учитывал это население. В трущобах, занимавших больше половины территории, люди плодились, жили и умирали, не ставя никого в известность. На них давно все плюнули, и они отвечали остальному миру тем же.
Жить человеку с нормальным уровнем достатка, воспитывать детей и заниматься своим делом, не будучи огражденным от остального трущобного, страшного, бандитского мира – просто невозможно. Так что средний класс обитал в охраняемых поселках, чем-то напомнивших Филатову виденные им на старинных фотографиях гитлеровские концлагеря – вышки с автоматчиками, шарящие прожектора по ночам, колючая проволока под напряжением, заливистый лай сторожевых псов, натасканных на запах бродяг и трущобной шпаны и грызших безжалостно тех, кто пытался прорваться за периметр. В поселках были школы, магазины, все, необходимое для жизни. А в город, на работу люди предпочитали добираться на автобусах в сопровождении вооруженных автоматами полицейских – те стреляли, не долго думая.
Филатов был оптимистом, надеялся на лучшее, но ему многое не нравилось в последнее время.
Первое – каждый раз по выходу из отеля у него возникало ощущение, будто чьи-то глаза шарят по нему. С помощью нехитрых трюков ему удалось выявить пару человек, которые вполне могли следить за ними. От наблюдения в толчее мегаполиса уходили без труда. Но это ничего не значило. Факт оставался фактом – наблюдение кем-то велось. Кем? Местными спецслужбами? Они что, испытывают слабость ко всем иностранцам? Вряд ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98