Мимо него проходили люди, одетые будто на маскарад – по моде рубежа восемнадцатого-девятнадцатого веков. Грубые куртки, длинные платья, кожаные штаны. Было много лиц духовного звания – монахи и монахини носили длинные черные одеяния и всем своим видом выражали благочестие. Судя по всему, религии здесь придавалось особенно большое значение. Госпитальера все обходили стороной. Кто-то презрительно фыркал, кто-то смотрел на него с неодобрением или просто опасливо, будто боясь, что он укусит.
Действительно, его куртка из серебристого материала бронепластика, отражающая солнечные лучи, которая вполне естественно смотрелась в отеле «Свободный мир», а то и в трущобах Ла-Паса, здесь выглядела совершенно неуместно.
Улица была горбатая. Вдоль нее шли черепичнокрышные, увитые башенками, узкооконные, с балкончиками, карнизами, замысловатой лепниной и каменной резьбой двух-трехэтажные домики. На ней не имелось даже асфальта – улица была мощена настоящим булыжником. В общем, она была выстроена в лучших традициях ретро-стиля, который в определенные периоды истории входил в моду на Земле, а потом и на планетах Галактики человечества, и тогда возносились кварталы, скопированные с прошлых времен до последней детали. Но в них все равно чувствовалось искусственность и близкое присутствие мощной супертехнологичной цивилизации. Не уходило это ощущение даже во времена Больших Карнавалов Московии. Здесь же все было естественным и непротиворечивым. Все было настоящим!
В большинстве домов были лавки и магазинчики, над которыми развешаны призывные транспаранты типа: «Торговец-добрый Гражданин» и «Счастлив только тот, кто покупает товар у Бернадот».
Сомов решил оглядеться и попытаться добыть какую-нибудь одежду – что-то вроде плаща, в которые закутаны многие. Неприлично так выделяться. Но где достать необходимое? Украсть? Эх, где же Филатов? Он бы что-то придумал, что-то сделал. С ним все проблемы выглядели так, будто они вовсе и не проблемы.
Что делать дальше, Сомов не мог представить. Он чувствовал себя заброшенным, и ему хотелось взвыть волком. Робинзону Крузо на необитаемом острове было лучше. Тот очутился на острове один, и ему некого было бояться. Этот же «остров» полон людей, от которых не знаешь, что ожидать. Известно – человек, самое опасное существо в Галактике.

***
Филатов очнулся лежащим на сухой желтой траве.
Он огляделся. Вокруг шумел кронами лес. Лес был, судя по всему, обширный, густой. Переливалась птичья трель. Вдалеке кто-то бесцеремонно ломился через сухие заросли. Филатову не улыбалась встреча с местными хищниками, а, судя по шуму, их размеры внушали уважение.
Разведчика занимало множество вопросов. Куда он попал – наиглавнейший. В отличие от своего друга госпитальера, он гораздо лучше себя чувствовал в мире людей, поскольку в любых ситуациях умел заставлять их плясать под свою дудку. Но неплохо он чувствовал себя и на природе – в лесах и джунглях. Он мог выжить там, где погибали дикари, прожившие всю жизнь в тех страшных местах. Он выжил в лесах Ботсваны. Он прошел суровую школу.
Он присел на полуистлевшее бревно, просидел с полчаса, собираясь с силами по гимнастике «Ту-чэй» – одной из совершеннейших систем саморегуляции, нормально овладеть которой обычному человеку практически невозможно. Но Филатов и не был простым человеком, а был выпускником «Лысой горы», поэтому достиг в ней третьего уровня посвящения, а таковых всего двенадцать человек в Галактике.
Мягкая светлая волна вымыла из сознания темные пятна – злобу и агрессию боя, вернула духу ясное и холодное состояние, отвлекая от переживаний. Филатов усилием воли отослал подальше боль от травм, причиненных сыпавшимися на комбинезон пулями. Здоровье возвращалось к нему. Посвященный «Тучэй» залечивает спокойно не только душевные, но и физические раны.
Через полчаса он ощущал себя готовым к новым испытаниям. Поднялся, отряхнулся и двинулся сквозь лес.
Здесь было ласковое, не слишком жаркое лето. Ветерок приятно овевал лицо.
В одном месте он увидел лося. В другом ломилась сквозь заросли туша, которую можно было расценить как откормленного кабана. На всякий случай разведчик обломал палку поувесистее. С ее помощью он был способен нейтрализовать любое животное.
Через два часа он вышел к дороге.
Она была достаточно широкая, вытоптанная многими ногами. Пригнувшись, Филатов различил следы подкованных копыт, автомобильных шин и каких-то металлических полозьев.
Дорога была пустынна. Лес редел. Вдали рыбьей чешуей серебрилась вода.
Путника разведчик встретил через десять минут. Здоровенный детина в замшевой грязной рубахе и кожаных брюках нес на плече огромный топор и походил на классического лесоруба, который не дожил до времен появления лесоуборочных комбайнов, лазерных резчиков или хотя бы жалких бензиновых пил.
– Здравствуй, одинокий путник, – высокопарно произнес он, кивая.
– Привет, – кивнул Филатов, с удовлетворением отметив, что встречный говорит на французском языке и проблем с общением не предвидится.
«Лесоруб» с подозрением оглядел Филатова. Ему сильно не нравилась его одежда.
– Эй, Гражданин! – крикнул он решительно. – Я тебя не знаю!
– Я тебя тоже, – пожал плечами Филатов. Он сперва хотел выяснить все, что только можно, у встречного, но теперь понял, что лучше с ним не связываться. Но сам «лесоруб» решил именно связаться с незнакомцем.
– Именем святой инквизиции требую, чтобы ты предъявил мне свои права на жизнь!
– Бог ты мой! – покачал головой Филатов.
– Что?! – выпучил глаза странный человек, при этом Филатов заметил, что он крепче сжал топор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98