Ведь тогда и ее сделают посмешищем. А если подмазать трубочиста, об этой истории никогда не узнают.
— Поспешите, — коротко приказал он и направился к двери.
Октавия подхватила ребенка и, не обращая внимания на сажу и грязь, завернула в плащ.
— Ведите нас, милорд!
Филипп был слишком увлечен мыслью о том, как бы быстро и незаметно вывести Октавию из дома, чтобы услышать в ее голосе иронию.
— Пройдете в боковую дверь. Надеюсь, вы не в обиде, что придется взять наемный экипаж. Моя карета привлечет к вам внимание. К тому же я не хочу, чтобы этот замарашка ее измазал.
— Я прекрасно доеду в наемном экипаже. — Лучезарная улыбка по-прежнему скрывала иронию в голосе и презрение в глазах. Ребенок на руках затих.
Филипп поспешно провел их по коридору, потом вниз по внутренней лестнице, еще один коридор, и вот наконец выход на улицу. Переулок за ней выводил на Йорк-стрит.
— На Йорк-стрит много извозчиков, — скованно заметил он.
— Вы ко мне очень добры, милорд. — Не выпуская мальчишку из рук, Октавия присела в реверансе.
Поклон получился комичным. Но Филипп, который хотел лишь одного — как можно скорее отделаться от гостьи и забыть позорный для своего достоинства эпизод, — снова не различил иронии.
Едва кивнув, он только что не выпихнул их на улицу и тотчас захлопнул за ними дверь.
— Ну и джентльмен! — жизнерадостно воскликнула Октавия. — Жалкий, малодушный тип! Испугался, что я разнесу эту историю по городу. Обидно, что этого нельзя сделать!
Она посмотрела на ребенка:
— У тебя есть какое-нибудь имя?
— Фрэнк.
— Ладно, Фрэнк, поехали домой. Ты вовсе не то, что я собиралась отсюда привезти. Но не важно. Будем надеяться, что у нас еще все впереди.
Октавия понимала: ее хорошее настроение возникло оттого, что отсрочен приговор. Отсрочка не могла быть долгой, но от этого она не была менее замечательной.
Глава 17
— Так, так, Октавия, что это, черт возьми, ты несешь?! — воскликнул Руперт, когда дверь открылась и на пороге появилась Октавия с Фрэнком на руках.
— Это Фрэнк. — Глаза ее горели, губы смеялись. Руперт подошел поближе, приставил к глазам лорнет и, недоверчиво нахмурившись, стал разглядывать странную ношу жены.
— Подмастерье трубочиста?
— Угадал. С бедолагой ужасно обращались. — Октавия погладила ребенка по голове. Его лоб был так изукрашен синяками и сажей, что нельзя было понять, где одно, где другое.
— Где ты его взяла? — Руперт протянул руку, чтобы потрогать мальчика, но тот испуганно прижался к Октавии и заплакал.
— Долгая история и очень забавная, — усмехнулась она. — Расскажу, но сначала я займусь Фрэнком и переоденусь. Наверное, я выгляжу так, словно ползала по трубам сама.
В ее веселости было что-то необычное — Гриффин, отправь мальчика на кухню. Его надо вымыть, но только осторожно: он весь в царапинах и ссадинах. Посмотри, можно ли подыскать ему что-нибудь из одежды, накорми, а потом приведи ко мне.
Она улыбнулась дворецкому. Фрэнк по-прежнему прижимался к ней, как испуганный зверек, но Октавия решительно передала его оторопевшему Гриффину.
— Как вам угодно. Миледи.
— Спасибо. — Октавия отряхнула юбку. — И пошли ко мне Нелл. Платье, кажется, окончательно испорчено.
Октавия поспешила к лестнице, явно не интересуясь, какое впечатление произвела на дворецкого, а тот в замешательстве смотрел ей вслед.
Потом со вздохом прошествовал в сторону кухни, стараясь держать трубочиста подальше от себя. Руперт нахмурился и прошел в спальню жены.
— Гриффина за всю жизнь так ничего не ошарашивало, — заметил он осторожно. — Ради Бога, скажи, где ты нашла это существо?
— Он упал из трубы. — В ее голосе слышался смех, но пальцы, развязывающие шнуровку лифа, дрожали. — Ему лет пять, и, готова спорить, он весит не больше котенка-заморыша.
— Из какой… я хотел спросить, из чьей трубы он упал? — Теперь он знал наверняка: с Октавией что-то случилось. Ее глаза лихорадочно блестели, а смех скорее походил на истерику.
— Долгая история… А вот и Нелл! — Октавия сияющими глазами посмотрела на вошедшую служанку. — Взгляни, что-нибудь можно сделать с этим платьем? Оно одно из моих любимых. И приготовь побольше горячен воды: сажа такая жирная — с одного раза не отмыть. В волосах ее тоже полно. — Октавия перескакивала с одного на другое, продолжая вынимать из прически заколки.
— Оставляю тебя с Нелл, дорогая. Сказать Гриффину, чтобы подавал ужин на полчаса позже?
— О нет, я прекрасно успею, — ответила она все так же, будто второпях и слегка задыхаясь. — Разве мы не идем после ужина в оперу?
— Наш поход можно отменить, — ласково возразил Руперт.
— Но сегодня дают «Ифигению в Тавриде». — Фраза прозвучала глухо, потому что Нелл как раз снимала платье через голову Октавии.
— Да, твой любимый Глюк, — улыбнулся муж, но его глаза оставались серьезными.
— Можем опоздать на первый акт. — Октавия присела к туалетному столику и посмотрела в зеркало. На нее глянуло перемазанное сажей лицо. — Да, недаром извозчик глядел на меня так косо. Клянусь, он был уже готов отказаться от платы.
— А ты что, разъезжала по городу в наемном экипаже? Мне казалось, у нас есть карета и коляска. Или я ошибаюсь?
— Не надо острить, сэр, — смешливо упрекнула она мужа, вытирая лицо полотенцем. — Если папы не будет за столом, за ужином я тебе все расскажу. Ужасно повеселишься. А сейчас дай мне одеться, а то мы до полуночи не сядем есть.
— Согласен. — Руперт кивнул и отправился в библиотеку. Меж бровей у него залегла глубокая складка.
— Милорд?
— Да, Гриффин.
Обычно бесстрастное лицо слуги сейчас выражало глубокое негодование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110