Но тогда у него имелся выбор.Посвященный положил руку на рукоять меча и извлек его из ножен. Холодное пламя яростно брызнуло, войдя в контакт с раскаленной энергией здешних потоков, остро заточенная кромка зашипела, от нее повалил пар. Меч ослепительно сверкнул — почти столь же ярко, как некогда в землях ракхов; ночь за ночью на протяжении всего последующего путешествия он подзаряжал его энергией, переплавляя земное Фэа с предельной тщательностью, чтобы оно полностью соответствовало его нуждам, а затем перенося энергию в сталь, пока все лезвие не заискрилось вложенной в него мощью. При помощи этого меча он мог предпринимать Творения, даже когда потоки Фэа становились смертельно опасными в результате землетрясений или когда он сам попадал глубоко под землю, где Фэа совсем слабое. И даже здесь, в этом враждебном окружении, меч позволял ему совершать Творения, оставаясь при этом в полной безопасности.Еще один заговоренный инструмент, и тогда он будет ко всему готовым. Он достал его из кармана, раскрыл, выложил на теплую черную землю. Воспоминания нахлынули на него волной, и на мгновение ему показалось, что эта волна настолько могущественна, что некоторые из них сейчас проснутся к жизни. Однако пробудился лишь тонкий алый туман, который затем превратился в похожие на кровь капли, поплывшие перед Таррантом по воздуху.Убрав из сознания все остальное, он собрался для Творения. Во всем репертуаре Действий не было равного по трудности тому, которое он решил произвести сейчас. Оно было не просто неестественно или сверхъестественно, но противоестественно, оно отрицало течение самой реальности. Всего один раз до нынешней минуты он решился на подобное, да и то лишь ради приобретения необходимого опыта, но даже так не больно-то преуспел. А вот на этот раз ошибиться было нельзя.Осторожно он напитал мощью маленькую изящную вещицу, точно так же, как много веков назад он поступил с собственным мечом. Это само по себе было просто. Зато дальше должно было идти Установление — весьма сложная процедура, в результате которой сама вещь начинает формировать Фэа, направлять и перенаправлять потоки, источать магнетизм, рассеивать и концентрировать свет…Творение называлось ПротивоВидением.Организовать Затемнение было бы куда проще, но этим всего лишь уменьшалась бы вероятность того, что на эту вещь обратят внимание. Отвлечение было бы более эффективным — именно к Отвлечению он прибег против Дэмьена и Йенсени на берегу реки, — но Отвлечение годится для решения краткосрочных задач, а длительного эффекта оно не сулит. К тому же любой колдун постоянно держится настороже в связи с возможностью применения подобных усилий (как наверняка насторожился и Принц), и в силах заметить их воздействие. Нет, на этот раз следовало потрудиться по-настоящему. А следовательно, необходимо было воздействовать не только на мозг колдуна, но и на саму реальность, преобразовав физический мир так, чтобы нигде не осталось и следа существования самого заговоренного предмета. Чтобы он на самом деле стал невидимым. Многие ученые в дискуссии с ним доказывали принципиальную невозможность ПротивоВидения. Он же настаивал на том, что оно вполне возможно. И здесь, на этом вулканическом склоне, он ставил собственную жизнь на карту в доказательство этого.Медленно и осторожно он принялся преобразовывать Фэа, оплетая энергией маленькую вещь как своего рода шелковым коконом. Свет, упершись в этот барьер, потечет по периметру и далее изменит свое направление. Магнетические потоки не смогут вступить в контакт с металлическим сердечником, пока им не будет это разрешено. Жара, холод, электропроводимость, ветры, приливы… с каждой из этих сил ему предстояло разобраться по отдельности, для каждой приготовить особое противодействие. Единственное, что он оставил нетронутым, было узкой полоской прямого света; с этим следовало впоследствии разобраться на куда более высоком уровне.Закончив дело, он устало откинулся, а затем всмотрелся в творение рук своих. Здесь, под открытым небом, оно выглядело вполне обыденно, но если на него обратит внимание Принц…«Вот тогда и выясним, прав я или нет, — мрачно подумал он. — Выясним на собственной шкуре». 17 — Чертова лестница, — пробормотал стражник. — Почему мы не держим этих узников на первом этаже, вместе с остальными, вот чего я понять не могу.Порученное ему дело отнюдь не вызывало у него восторга, однако он едва ли признался бы в этом своему капитану. Не стоит объяснять ракху, что на твой вкус лучше стоять на часах, нежели тащить поднос с пищей на десять лестничных маршей под землю. Он раскусит тебя за пару секунд, прорычит что-нибудь отвратительное на собственном тарабарском наречии, и тебя отправят вывозить мусор, или чистить лодки, или заниматься чем-нибудь в том же роде. Нет, лучше уж снести чертов поднос по чертовой лестнице, стараясь не думать о том, что по ней же, к чертям собачьим, придется подниматься обратно…Примерно на полдороге его схватили сзади за плечо. Изумленный, стражник стремительно обернулся. Внутренний голос говорил ему: «Обнажи меч! — Но тот же внутренний голос напомнил и другое: — Смотри не урони поднос!» — в результате чего он едва не выронил и меч и поднос сразу.— Не бойся, — произнес холодный голос.Рука упала с его плеча, но там, где она только что лежала, осталось ноющее ощущение.Заморский Владетель. Вот кто это такой. На мгновение у стражника захолонуло в паху, потому что он слышал о том, что это за человек и на какие штучки способен. Но тут же он вспомнил и то, что слышал от своего капитана;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106