Я вздрогнула и слегка дотронулась до ее голени. Уж не собирается ли она рассказывать, куда мы едем?– Как интересно. Расскажите!Но я беспокоилась напрасно; Каролина мельком мне улыбнулась и ответила легким прикосновением ноги. Она просто поддерживает разговор. Я могу не волноваться.– Что же тут интересного?Она постаралась произнести это с недовольством, однако молодой человек оказался настойчив.– Вы так не похожи на остальных… и вы, и ваша сестра…Про меня он добавил только из вежливости. Незаметно было, чтобы я вызывала у него хоть какой-то интерес. Каролина тоже это почувствовала и ответила высокомерно:– Я вас не понимаю.– Нет? Но, уверяю вас, я сразу обратил на вас внимание. Когда вы только еще садились в поезд… когда вы вошли в коридор…– Замечательно… Так у вас, значит, уже есть место в поезде?Молодой человек не ожидал такого поворота, но сбить его оказалось не так уж просто. Он комично всплеснул руками:– Есть, но в том купе не так приятно, как в этом. Однако теперь вы, наверное, немедленно захотите от меня избавиться?– Не раньше, чем вы закроете окно.Каролина кашлянула. Все это время в купе задувало дым и пар. Я отодвинулась от окна, и теперь ветер начал мешать и Каролине.Молодой человек вскочил и поспешил выполнить ее просьбу.– Вы позволите мне остаться здесь еще минуту?Каролина кивнула, ее улыбка была очаровательна.– Но только минуту.– Обещаю… – он слегка поклонился. Возникла небольшая пауза: молодой человек обдумывал следующий раунд беседы.– Надеюсь, вы не считаете меня навязчивым. Мне бы этого не хотелось.– Нет, что вы.– Значит, вы не сердитесь?– Ничуть.Зато я сердилась не на шутку! Он ведь уже закрыл окно и мог бы убираться восвояси. Мне хотелось привести в порядок волосы, но я не могла сделать это, пока он сидел в купе. Не потому, конечно, что мой вид имел для него какое-то значение; просто кому же приятно сознавать, что ты выглядишь как растрепанный репейник. Почему Каролина не выставит его поскорее? Ведь этот тип просто кокетничает! Неужели она не видит этого? Или ее это забавляет?– Вы не расскажете немного о вашей работе? – снова заговорил он.– О ней нечего рассказывать.– Не может такого быть…– Говорю же вам, нет!– Знаете, что я думаю? Можно, я скажу?– Что ж, если вас это развлечет…Она пожала плечами, показывая, что лично ей – все равно.– Мне кажется, вы отправляетесь в мир в поисках счастья. Я не прав?– Нет. Мы едем работать, – голос Каролины стал строг, она поставила его на место.Молодой человек примолк, видимо, соображая, чем бы загладить допущенный промах.– Юные леди начинают трудовую жизнь?Каролина вскинула брови и не ответила. Я видела, что игра начинает ее утомлять. Но молодой человек не сдавался.– Что же умеет делать такая юная особа?О моем существовании он, выходит, уже и вовсе забыл. Каролина заметила это, и разговор перестал забавлять ее. С ее стороны беседа была окончена.– Мне кажется, если у вас нет другого предмета для размышлений, то вам не стоит дольше отнимать у нас время. Как я уже говорила, нам с сестрой нужно многое обсудить, и мы будем очень признательны, если вы оставите нас одних. К тому же вы обещали…Каролина говорила как настоящая гордячка, но молодой человек не обиделся: он тут же поднялся на ноги и, улыбнувшись без тени досады, надел фуражку и отдал честь.– Разумеется. Благодарю за приятную беседу и желаю удачи!С этими словами он вышел.Его уход меня не расстроил, но – как бы сказала моя мама – в молодом человеке бесспорно чувствовался «стиль».– Ну что, кусочек бисквита?Точный бросок – и у меня в руках оказалась четвертинка бисквитного торта. Сама Каролина уже успела набить рот битком и, разговаривая, осыпала сиденье крошками.– Хорошо, что мы от него отделались! Снова можно быть собой! Мне он показался тщеславным. А тебе?Я, конечно же, согласилась. Настроение снова улучшилось.На всякий случай мы разбросали вокруг еще немного вещей и, вытянув ноги на сиденьях, принялись за торт.В эту минуту дверь открылась и вошел кондуктор. Видимо, он не узнал нас и недовольно уставился на беспорядок.– Вам придется здесь убрать! Сиденья предназначены для пассажиров, а не для хлама!Каролина взглянула на него с укоризной.– Это багаж вы называете хламом? Вообще-то это наше имущество.Кондуктор сразу присмирел.– Я имел в виду только кульки и бумажки… Тут словно целая компания отобедала…– Так и есть, мы ехали не одни.– Вот как… эээ… ну… Следующая «Суинебода»!Он собрался уходить, но Каролина его окликнула:– Разве для нас проезд бесплатный?– Нет, почему же? – кондуктор смотрел на нее, не понимая.– Наши билеты.Каролина протянула их кондуктору, он густо покраснел.– Спасибо.Кондуктор ушел, а мы откинулись на сиденьях, погрузившись каждая в свои мысли. Каролина начала напевать мелодию, которая показалась мне знакомой, но вспомнить ее я не могла.– Что это ты ноешь?– А ты разве не слышишь?– Это Эльвира Мадиган?Каролина не ответила и продолжала петь.– Эй! Это не Эльвира Мадиган?Сначала я не разбирала слов, Каролина просто мурлыкала себе под нос, но тут она запела громче и с большим чувством:
Замок Роз, даю вам слово,Тот, что высоко в горах,Наполняют плач и стоны,Нагоняя жуть и страх.
Последние слова захлебнулись в хихиканье.– Где ты ее откопала? – спросила я.Но Каролина только мотнула головой и повторила куплет с начала.– Ну, ответь же, Каролина! Ты сама это сочинила?– Ее пела Флора, разве ты забыла?Флора действительно любила петь, но этой песни я не помнила. Флора – та самая старуха, которая помогала по хозяйству в нашем доме, жилось ей плохо, и мы часто носили ей в корзинках еду. Когда ей случалось выпить лишнего, она часто пела старые песни, какие поют на рынках, вполне вероятно, что среди них была и эта, хотя я ее не помнила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101