Я готова на все, лишь бы мама не говорила с Верой Торсон!– Хорошо, я останусь, но не больше, чем на один день. Во вторник я поеду обратно, – легкомысленно ответила я.– В таком случае я позвоню сама, – тотчас сказала мама. – Мне им неудобно будет отказывать. А я хочу, чтобы ты осталась дома еще на неделю, это решено!Мама упрямо стояла на своем. К тому же под вечер она была очень уставшей и препираться с ней стало опасно. Она добьется своего любой ценой, сейчас это было видно по ее лицу.Но тут на помощь пришла бабушка.Она спокойно спросила, не будет ли немного странным, если мама позвонит в замок сейчас – почему она не сделала этого раньше?– Понимаешь, они ведь могут подумать, что ты звонишь, просто чтобы познакомиться, а ты тут же примешься просить их отпустить Берту еще на несколько дней. Ты ведь звонишь туда в первый раз. По-моему, это не лучшая идея.Бабушкины слова были решающими. Мама тут же оставила мысль о звонке в замок, но взяла с меня обещание, что я приложу все усилия к тому, чтобы пробыть дома как можно дольше.В конце концов мы с бабушкой остались наедине.– Спасибо тебе.– Не за что, маленькая моя.Мы вышли на веранду и уселись в плетеные кресла. Бабушка долго смотрела мне в глаза.– Наконец-то мы с тобой вдвоем, – сказала она. – Ну, рассказывай, как тебе живется в твоем любимом замке.В отличие от папы, бабушку интересовали только люди, до замков ей не было никакого дела. И вдруг мне почему-то стало легко и просто говорить обо всех своих переживаниях. Я рассказала ей об Арильде с Розильдой, и даже об Амалии, и все они вовсе не выглядели странными.– А как поживает Каролина? – спросила бабушка.Говорить про Каролину было сложнее всего. Я тут же стала немногословной. Заметив это, бабушка спросила, что между нами произошло.– Понимаешь, на самом деле мы не ссорились. Но ты же знаешь, что Каролина живет своей, независимой жизнью. И оказалось, что у нас не так уж и много общего, как мы ожидали.– Значит, она все время проводит с Арильдом и Розильдой?– Ну да. Но я ведь тоже все время с ними общаюсь. Особенно с Розильдой. А иначе зачем мы там очутились?Бабушка все поняла и про Каролину больше не спрашивала. Самым необыкновенным в бабушке было то, что она всегда знала, когда нужно спрашивать, а когда лучше промолчать. Она могла засыпать тебя вопросами. А могла и вовсе ни о чем не спрашивать. Для нее на первом месте всегда стоял собеседник. Всегда можно было говорить о чем тебе хочется, и на этот раз я хотела рассказать бабушке о Розильде.Я рассказала о том, что Розильда не может говорить, о ее блокнотах, в которых записаны все ее разговоры. О розовом саде, о матери Арильда и Розильды и ее несчастливой судьбе.– Да, все это очень печально. Она покончила с собой?– Ну да, и теперь Розильда считает, что это ее вина. Она утверждает, что мама умерла именно из-за нее.Вообще-то я не собиралась никому об этом говорить. Ведь Амалия особенно просила никому не рассказывать о том, что произошло в замке. Но у меня было такое чувство, будто с бабушкой я могу поговорить о Розильде. Ведь она так внимательно меня слушала, она всем сердцем хотела меня понять.– Бабушка, а ты думаешь, эта беда с Розильдой – то, что она не может говорить, – это все связано со смертью ее мамы?– Думаю, такое очень возможно.– Значит, она может поправиться и снова заговорить?– Может, но кто-то должен ей помочь.– Они уже водили Розильду ко всяким врачам. Но Арильд говорит, что тут ничего не поделаешь.– Ни в коем случае нельзя так говорить! Все должны быть уверены в том, что она поправится. Иначе вы ничего не добьетесь.Взглянув на меня, бабушка сказала:– Уж ты-то, я надеюсь, не из тех, кто ни во что не верит. Если это не так, то тебе рядом с Розильдой делать нечего. Ведь это правда очень важно. Если есть хоть какая-то возможность, надо обязательно верить – и уже от этого станет лучше. Можешь спросить у Каролины, она это знает по себе.– Да, но для Каролины нет ничего невозможного. У нее всегда все получается, а если она и говорит, что что-то невозможно, то только чтобы отделаться. Пустые отговорки, как она сама это называет.Бабушка рассмеялась. Она поняла, что я имею в виду. У Каролины была такая вера, которая горы способна своротить.– А по-моему, это как раз то, что нужно Розильде! – прибавила она.Мне и в голову это не приходило – разумеется, бабушка права. Если бы только Каролина была самой собой, а не переодетым юношей. Бабушка-то об этом не знала, а рассказать ей я не могла. Нет, это уже было бы слишком.– Что-то ты призадумалась?– Да так.– Может, просто устала?– Я-то нет, а вот ты, бабушка, кажется, устала.– Я? Ничего подобного! От чего я могла устать? Это ведь ты теперь работаешь.– Не такая уж утомительная у меня работа.– Но ведь теперь пищи для размышлений у тебя хватает, правда?– Да, наверно, так.– Думаешь о Розильде?– Да. А как по-твоему, они позвали нас на работу, потому что надеялись, что мы сможем ей как-то помочь, они думали, что она снова заговорит?– И такое тоже может быть.– Но что мы можем сделать? Бабушка задумчиво посмотрела на меня.– Наверно, им виднее. Насколько я понимаю, самое главное, чтобы эта девочка сама начала бороться, сама захотела что-то сделать. А их мать, эта Лидия Стеншерна… ее ведь так звали?– Да.– Если я не ошибаюсь, она утопилась? – Да, в реке, у самого замка.– Об этом писали в газетах. Кажется, они нашли ее только много времени спустя?– Нет, что ты! Они ее сразу обнаружили. Самое ужасное, что Лидия словно сама предсказала свою смерть. Она нарисовала картину, на которой она лежала в воде почти в той же самой позе, в какой ее потом нашли. И нашли ее, как только она умерла.– Правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101