Ведь его Арильд с Розильдой могли унаследовать только от отца, а все понимали, куда это может привести.Именно веселый нрав отца разрушил их семью, и никто другой не переживал этого так остро, как Розильда. Поэтому неудивительно, что ее это пугало. Она боялась реальной жизни, но жизнь ее звала и манила. Иногда Розильда не могла устоять и забывалась. Когда мы бывали вместе, происходило это не так уж часто, но вскоре я поняла, что пробудить в ней интерес к обычной жизни способна Каролина. Однажды она процитировала моего «брата Карла» – или Карлоса, как она стала теперь называть Каролину:«Жизнь имеет свою цену, но она того стоит».Розильда спросила меня, правда ли это, и я не стала отрицать, что так и есть. После моих слов она загрустила и, глубоко вздохнув, написала:«Лишь бы эта жизнь не была такой губительной и опасной».Насколько я поняла, Арильд тоже испытывал подобный страх. Но он не был таким открытым человеком, как Розильда. Хотя после нашей первой забавной встречи у телефона я бы этого не сказала. Тогда я не поняла, что на самом деле ничего смешного не было в том, чтобы снимать трубку и прислушиваться к шуму большого мира.Я думала, что Арильд хотел пошутить. Но он говорил на полном серьезе. Он не хотел быть ближе к действительности. Мысль о том, чтобы уйти в монастырь, казалась ему совершенно естественной, говорил он. Розильда от таких размышлений была далека.Арильд представлялся мне человеком мягким, он умел быть открытым и разговорчивым. Но этот открытый стиль общения был для него всего лишь маской, которая скрывала, насколько замкнут он в своей скорлупе. Он мог прямо и искренне смотреть вам в глаза. Но это ровным счетом ничего не значило. Он никого не пускал к себе в душу.Я же предпочитала, чтобы прочные двери с крепким замком было видно издалека. Тогда всем понятно, что ты здесь незваный гость. И если попытаешься проникнуть внутрь – пеняй на себя.А вот так оставлять дверь чуточку приоткрытой, чтобы привлечь людей, которые потом должны стоять у порога и мерзнуть на сквозняке, – по-моему, так нельзя.Арильд не говорил мне «ты». Он всегда обращался на «вы», и, разумеется, в ответ я могла обращаться к нему тоже только на «вы». Звучало это довольно странно, мы никогда не говорили друг другу «ты». Скоро я привыкла к этому. Я поняла, что для Арильда совершенно естественно не подпускать к себе человека так близко.Зато вряд ли Арильд стал бы говорить о самом себе, что он «не такой, как все», для этого он был слишком умен. Хотя воспитание на него повлияло так же, как на Розильду. Просто его ощущение того, что он чужой в этой жизни, сидело гораздо глубже.Казалось, все важное и значительное происходит у него внутри. А в окружающей его повседневной жизни он участвует только из вежливости и как можно реже.Такое впечатление об Арильде сложилось у меня после недели пребывания в Замке Роз. После нашей первой встречи, произошедшей той ночью, я ожидала от него совсем другого. Я была немного разочарована, хотя, наверно, все же это не совсем справедливо. Каролина воспринимала Арильда совсем иначе. Насчет мнимой открытости Арильда она была со мной не согласна, она совсем не считала, что таким образом он хотел скрыть, какой он на самом деле недоступный. Каролина сказала, что я делаю чересчур поспешные выводы, и больше не стала обсуждать со мной Арильда и Розильду. Мы их недостаточно хорошо знаем, и поэтому лучше держать свое мнение при себе, по крайней мере пока. Слушать меня она не хотела, и в общем-то была права.Теперь побыть наедине нам удавалось не так уж часто. Если бы Каролина предусмотрительно не позаботилась о том, чтобы наши письма приходили на почту до востребования, тогда вообще не знаю, когда бы мы с ней оставались вдвоем. Но теперь мы могли каждый день вместе ходить в поселок на почту. Мне очень нравились эти прогулки, хотя по большей части мы молчали.Нас обеих переполняли новые впечатления, но мы молчали. Хотя и были лучшими друзьями. Я даже привыкла называть ее Карлом и больше не обращала внимания на то, что на ней мужская одежда. Это ведь ее дело, наши отношения от этого никак не изменились. В глубине души все было по-прежнему. Для меня она оставалось все той же Каролиной.И все-таки мне было сложно называть ее при других «своим братом». Становилось немножко не по себе. Я и сама не знала, почему так происходит.Если уж я закрывала глаза на все происходящее, то почему бы не смириться и с этим.Время летело быстро.Вскоре выдалась холодная и необыкновенно дождливая неделя.Все стали играть в шахматы, и в воздухе тотчас повисло какое-то напряжение.Арильд с Розильдой были искусными игроками, а Каролина, которая в любом деле была на все руки мастер, оказалась достойным противником. Я же, напротив, никогда не была сильна в играх, а в особенности в шахматах. Для меня они были всего лишь скучным способом убить время.Конечно, я знаю, что шахматы – это прекрасная старинная игра, а хорошие шахматные игроки обладают острым умом и проницательностью, но меня это никак не привлекало. Я изо всех сил старалась вникнуть в игру, но ничего не получалось.Максимилиам коллекционировал старинные шахматы, поэтому в замке было несколько наборов. Теперь их извлекли на свет. Во всех комнатах стояли шахматные доски с недоигранными партиями.Увильнуть было невозможно, мне приходилось участвовать. Так уж сложилось. В основном игра прерывалась внезапно. Мне начинало надоедать, я понимала, что играть не умею, ходила на авось, глядя, как другие обдумывают свои партии на много ходов вперед. Мои фигуры одна за другой выбывали из игры. Под конец я ужасно раздражалась, и мне приходилось брать себя в руки, чтобы от злости не опрокинуть шахматную доску и не раскидать все фигуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101