И на мгновение Иэну показалось, что они действительно были настроены иначе, поскольку, расправившись с ФицУолтером, направились прямо на него. Однако не остановились. Неожиданно свернув вправо, они оставили Иэна наедине со своим неуклюжим противником.
Несколькими мощными ударами Иэн разоружил этого деревенского помещика, который вознамерился помериться силой с настоящим закаленным воином. Он не стал слушать его имя. Все его желание смеяться как рукой сняло. Он узнал один из щитов. Сэр Роберт де Реми был одним из второй троицы.
— Да, — произнес приятный голос за его спиной, — очень странно. Действительно странно.
Иэн стиснул зубы.
— Клянусь, что я никакого отношения к этому не имею.
— Я…
Лестер расхохотался.
— Да не надо мне рассказывать! Неужели я не узнаю тонкие и элегантные пальчики леди Элинор, заварившие эту кашу? Но исполнено великолепно. Давайте покончим с этим, — сказал Лестер, не догадываясь, как сразил Иэна своей проницательностью. Он возвысил голос во всю силу своих здоровых легких: — За де Випона! За де Випона!
20.
к концу состязаний напряжение Иэна и Элинор пошло на спад. Хотя ей не довелось увидеть Иэна в тот момент, когда он неминуемо должен был пасть жертвой Кантелю и Корнхилла, она поняла, что худшее для ее мужа уже миновало, увидев его врагов, ковыляющих с поля. Когда за ними вскоре последовали ФицУолтер и де Квинси, без мечей и щитов, стало ясно, что ее план удался. Избавление от страха должно было принести ей радость, и король едва ли сдержал бы свою ярость, если бы заметил на ее лице удовольствие, но в ней, казалось, сохранялось лишь одно чувство — гнев.
Это чувство в некотором смысле спасло ее. Она сидела в напряженном молчании, никак не давая понять, что знает, что ее муж теперь в безопасности — насколько безопасно вообще можно было себя чувствовать в пылу турнира. В какой бы момент он ни глянул на нее, Джон не мог найти в ней ни малейшего признака облегчения или удовольствия. При всей своей ненависти к ней король был вынужден поверить, что Элинор не знала ничего о том, что так способствовало потрясающему везению ее мужа.
Иэна де Випона спасла чистая случайность или собственная сноровка. Если бы во всем этом деле была хоть малейшая зацепка, хоть малейший намек на подкуп или тайное давление, Джон нашел бы способ повернуть это против Иэна. Он не мог заставить себя поверить, что такой влюбленный осел, как де Випон, мог сохранить какой бы то ни было план втайне от своей жены. А ведь, с другой стороны, по напряжению, охватившему Элинор, было очевидно, что она слышала о заговоре против мужа.
При этой мысли у Джона вырвалось тихое раздраженное восклицание. Когда он обнаружит, кто так бездарно сорвал его план, он подвергнет этих мерзавцев таким пыткам, каких они не увидят даже в аду. Эта идея — плод его ярости — привела его к другой мысли, которая могла оказаться вполне полезной и, безусловно, приятной. Он может и должен начать открытые поиски заговорщиков. Он поймает их и накажет так, что смерть и вечные муки ада покажутся приятным облегчением от его знаков внимания. И тем самым он очистит свое доброе имя от подозрений в заговоре против де Випона. Хорошо! Очень хорошо. К тому же охотой мог бы заняться Солсбери. Привязанность его к де Випону широко известна. Никто не станет сомневаться, что он честно проведет расследование или что король уклоняется от поисков и наказания виновных. И Вильяму будет тоже приятно.
«Так тому и быть», — решил Джон, и лицо его просветлело. Может быть, все это и к лучшему. После вчерашней сцены за ужином, если бы с де Випоном случилось что-то, ему бы не удалось отмыться от подозрений.
«Мне не следовало так поддаваться ярости и желанию побыстрее отомстить, — подумал Джон. — Рано или поздно, а слишком поздно этого не может быть, де Випон в конце концов впутается в какую-нибудь неприятность. Что-то Вильям говорил насчет мятежных кастелянов? Не может ли король отправить помощь своему верному вассалу? Если помощь отвергнут и, возможно, силой, разве это не станет изменой?» Детали еще следовало обдумать получше, призыв к помощи, например, чтобы обеспечить правдоподобие, но это не обескураживало Джона. Именно такого сорта интриги ему нравились больше всего.
Несмотря на полное отсутствие интереса к вознаграждению, Иэн оказался главным претендентом на приз в рукопашной так же, как и в прошлом состязании. Его бой с Аль-бини был выдержан в героическом стиле романов, которые все так любили. И после того как он осознал слова Лестера, его охватила такая ярость, что он сбивал с ног всех, кто попадался ему на пути.
В конце концов приз достался Арунделю, благодаря негласному соглашению между Пемброком и Солсбери, которые считали неразумным объявлять два раза подряд победителем Иэна во гнев Джону. Они не зря приняли это решение, поскольку Иэн даже не стал дожидаться объявления результатов. Как только трубы возвестили об окончании состязания, он на полном скаку покинул ристалище и прямиком направился домой, даже не остановившись поговорить с оруженосцами.
После себя он оставил страх. Оуэн и Джеффри подошли к Элинор. Они видели, как их хозяин умчался прочь, и не знали, то ли им следовать за ним, то ли ждать его супругу. Если они покинут ее, предоставив возвращаться домой одной, он их прибьет. Если ее вассалы, однако, собирались сопровождать ее, то их долг был следовать за лордом Иэном. С другой стороны, если ему будет нужна помощь и никого не окажется под рукой, тоже возникнут проблемы.
Прежде чем они смогли обсудить это дело, к знамени Иэна стянулась целая ватага побитых и грязных воинов, которые жаждали дать клятву и залог того, что заплатят выкуп за лошадь и доспехи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163