— Она, казалось, почти примирилась. Она всегда обожала Иэна, но он показался ей таким чужим, когда разговаривал с Адамом. И кое-что еще беспокоило ее. Ей нужно было время подумать. — Джеффри заболел? — спросила она.
— Надеюсь, что нет, — ответил Иэн, радуясь, что Джоанна перевела разговор на другое, — но даже если так, твоя мама хорошо присмотрит за ним, я уверен. Я надеюсь, Джеффри и Оуэн тебе понравились?
— Да, но Оуэн сказал, что я «просто девчонка». Это и неприятно, и неправда. Когда-нибудь я стану леди Роуз-линд. А это не «просто девчонка».
— Нет, конечно, — ответил Иэн, стараясь не улыбаться. — Я поговорю с Оуэном. Он больше не будет таким невежливым.
— Не нужно, — надменно произнесла Джоанна. — Я уже с ним поговорила — и с Джеффри тоже.
— Джеффри? — вяло переспросил Иэн. Джеффри, как младший старшим, восхищался Оуэном, почитая его словно героя. Иэн знал, что для Джеффри он сам был почти непогрешимым Богом, а Оуэн располагался на уровне доброго и полезного святого.
— Джеффри сказал, что никто не бывает «просто» что-то. Все люди — личности, и каждого нужно оценивать по-своему.
— Джеффри очень мудр для своего возраста, — одобрительно заметил Иэн.
Затем его внимание привлекла Элинор, которая только что позволила Адаму выйти из-за стола. Она посмотрела мимо Иэна на нетронутые хлеб, сыр и разбавленное вино дочери.
— Ты ничего не хочешь съесть, Джоанна? — спросила Элинор.
— Это моя вина, — торопливо произнес Иэн. — Я отвлек ее разговорами.
— Тогда ешь сейчас, — подогнала дочку Элинор. — Урок хорошего тона закончен. Если ты не поторопишься, то опоздаешь на урок вычислений, что, конечно, огорчит не тебя, а меня.
Джоанне как раз ее уроки скорее нравились, чего нельзя было сказать об Адаме. Он все время протестовал и стонал, что чтение и письмо нужны только писарям, а он не собирается быть писарем. Почему же он должен учиться? Почему он должен тратить попусту время, которое лучше использовал бы для занятий с мечом или катания на лошади. А Джоанна находила чтение, письмо и арифметику гораздо более интересным занятием, чем вязание, ткачество или вышивание. Ее мысли уже унеслись к предстоящему уроку с отцом Френсисом, и Джоанна жадно вонзила зубы в хлеб с сыром.
— Я скажу Джеффри, что не возьму его с собой, — сказал Иэн, повернувшись к Элинор. Затем, понизив голос, объяснил ей кое-что насчет происхождения и проблем мальчика.
— Ох, уж эта Изабелла! — прошипела Элинор. — Только она может обидеть ребенка из ревности к его отцу. И король тоже добрый дядя…
— Он безразличен, похоже, или действительно ничего не знает. Джон любит брата и не позволил бы, думаю, обижать его сына — если только… Нет! Должно быть, двор так велик, что он просто не знает, чем занимается Изабелла. Надеюсь, мальчик не сильно заболел.
— Я вообще сомневаюсь, что он болен. Он эти четыре дня и даже сегодня утром чувствовал себя прекрасно.
— Так что же случилось, от чего он сначала побледнел, потом зарделся и задрожал?.. — Голос Иэна увял.
Его озарила ужасная догадка. Джеффри резал сыр, который стоял перед Джоанной, а Джоанна — он бросил на нее взгляд — обещает стать красавицей, сводящей мужчин с ума. Но не теперь же! Ведь ей только девять лет! Да, а мальчику еще не исполнилось четырнадцати. Только четырнадцать? У Иэна было еще одно воспоминание детства, о котором он не упомянул Элинор, — единственное приятное. Ему было немногим более двенадцати лет, когда он узнал свою первую женщину.
К счастью, в это мгновение Джоанна дожевала последний кусок хлеба и попросила разрешения уйти. Элинор кивнула, и девочка убежала. Иэн проводил ее глазами.
— Не оставляй Джеффри и Джоанну наедине, — резко сказал он Элинор.
Она удивленно взглянула на него, потом приподняла брови.
— Я не думала об этом, но ты прав. Это возможно. Он уже преуспел в этих делах?
— Я не знаю, но при дворе Джона у него наверняка было достаточно возможностей научиться. Присматривай. Лучше подстраховаться, чтобы потом не жалеть.
4.
Только поздним утром Элинор освободилась, чтобы встретиться с Джеффри, которому было приказано лежать на походной койке и отдыхать, пока она не найдет времени для него. Он умолял Иэна взять его с собой, уверяя еще и еще раз, что здоров. Однако от огорчения и отчаянной борьбы со слезами он так разгорячился, что Иэн, увидев раскрасневшееся лицо и прикоснувшись к его лбу, остался непреклонен. Мальчику не могло повредить полежать денек в постели, хотя он и здоров, а если в нем зарождалась какая-то болезнь, отдых мог бы предотвратить ее.
Элинор обнаружила Джеффри лежавшим лицом к стене. Поначалу она решила, что он спит, поскольку тот не мог не слышать ее прихода. И тут ее озарила одна идея. Джоанна могла быть расстроена не только ее браком с Иэном. Она придвинула к кровати низкий стул, села на него и положила руку на затылок мальчика. Он не спал. Она почувствовала, как напряглись его мышцы, но температуры у него не было.
— Повернись, Джеффри.
Мальчик неохотно, скованно повернулся на другой бок. Лицо его было белым, словно маска, глаза, почти черные, уставились в никуда и были едва видны под полуопущенными веками. Элинор ослабила шнуровку его рубашки и пощупала пульс на горле. Пульс был ровным и твердым, ни слабым, ни лихорадочным.
— Я не верю, что ты болен, Джеффри, — спокойно сказала Элинор.
— Я так и говорил, мадам.
— Тогда сядь. Так будет легче разговаривать. — Она подождала, пока он сядет, скрестив ноги и прислонившись спиной к стене. — Ты ведь любишь лорда Иэна, не так ли, Джеффри?
— Да, мадам. Элинор улыбнулась.
— И не слишком доволен, что у него будет жена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163