– Это я, сынок, разве ты меня не узнаешь? – спросила женщина и, наклонившись, протянула к нему руки. – Я – твоя мать, Ян…
Коростель вздрогнул и, обойдя на нетвердых ногах костер и не спуская с нее глаз, опустился перед женщиной на колени. Он вспомнил: это она морозным утром на деревянном крыльце их дома обметала со ступенек пушистый игольчатый снег, простоволосая, в отцовых сапогах на босу ногу. Внизу во дворе стоял отец и улыбался в курчавую бороду, махал ей железной рукавицей, а по бокам стояли четверо солдат его охраны – суровые, неулыбчивые лица под убеленными инеем шлемами. Деревья вокруг белые, моховые, и дым из труб валит столбом.
– Мама! – задохнулся криком Ян и ткнулся лицом женщине в колени. Ее руки обняли его и нежно гладили, ероша спутанные сном и ночью волосы.
Ян что-то бессвязно бормотал и прижимался к ней все сильнее. Мать тоже прижала его голову и тихо покачивалась, словно баюкала, глядя поверх Яна на огонь.
– Где ты была, мама? – шептал Дудка, ощущая простое и неяркое тепло пожилой женщины. – Куда вы тогда все подевались? А отец, он что, тоже живой? А мне воспитательница говорила, что вас всех поубивали…
Ян обнимал мать, ни на секунду не задумываясь, откуда она могла взяться тут, возле их костра зябкой весенней ночью. Внезапно он почувствовал, что тело матери напряглось под его руками, словно одеревенело. Женщина застыла и молча смотрела поверх сына куда-то вперед, за спину Яна. Он вскинул голову и оторопел.
Перед ними у пылающего костра стоял Травник. Его глаза пронизывали Коростеля ледяным холодом, а в руке друид крепко сжимал обнаженный кинжал, который он прежде никогда не вынимал из ножен. Ноги Травника были полусогнуты – по всей видимости, он принял какую-то неизвестную Яну боевую стойку. Мать так же холодно смотрела на друида, а пальцы ее до боли сжимали запястья Коростеля.
Травник глядел словно сквозь него, и Ян показался сам себе прозрачным, как стекло. В страхе он попытался отпрянуть от матери, но та цепко сжала Яна в объятиях, и ему стало страшно.
– Отпусти его, – тихо сказал друид, слегка покачиваясь из стороны в сторону. – Отпусти, и я ничего тебе не сделаю. Скоро рассвет, ты сама знаешь, что будет потом.
Ян судорожно ухватился за шею – в руках лениво сложился разорванный шнурок, тонкой змейкой просочился меж пальцев. Коростель растерянно уставился на свои руки и вдруг увидел руку матери – она наливалась бледной синевой, просвечивающей сквозь кожу. Яну вспомнились страшные сны из детства, когда он впервые в жизни увидел мертвеца, выловленного из реки, и всю ночь он снился ему, гонялся за ним и порывался схватить за руку. Дудка в ужасе поднял глаза и встретился со взглядом матери. Ее холодные глаза на быстро синеющем лице и мелкие бисеринки пота на бледном лбу заставили его задрожать. Этот взгляд словно жил отдельно от женщины, Ян тонул в нем, задыхался, и это было хуже смерти. Время словно остановилось, а туман отхлынул от костра и стоял в поле, переливался там призрачными волнами.
Травник протянул руку и что есть силы дернул Коростеля на себя. Какая-то волокнистая паутина потянулась за ним, разрываясь в клочья, и Ян задрожал от омерзения, когда обрывки плесени звучно припечатались к его обнаженному локтю. Женщина зашипела и подалась к нему, ускользающему от ее взгляда, но друид выбросил вперед руку в жесте безусловного повиновения, и фурия остановилась, наткнувшись на невидимую стену заклятия лесных служителей. Ян по инерции полетел наземь, неудачно подвернул руку и едва не угодил в костер.
Друид воспользовался замешательством нежити и вытолкнул Коростеля за пределы освещенного пятачка, где в неподвижном оцепенении все еще лежал спящий Збышек. Одновременно он взмахнул кинжалом, и с кончика клинка посыпались белые искры. Дудка даже зажмурился, так они ослепляли. Яркий блеск на мгновение ошеломил женщину, она злобно зашипела и ощерилась, как волчица, столкнувшись со своим злейшим врагом – охотником на потаенной тропе. Травник повел клинком, и тут же огненная линия сорвалась с него и, подобно аркану, опоясала женщину кольцом. Нежить рванулась из плена, но едва она коснулась светящегося круга, тот сверкнул, вспыхнуло пламя, и тварь заревела в голос. В ней не было уже ничего человеческого, материнские черты растаяли, и перед Яном предстало жуткое создание с волчьей мордой и длинными загнутыми когтями. Из-под женских одежд пробивалось бледное свечение, красные глаза горели в ночи, и их бешеный взгляд был устремлен на друида. Глухое рычание вырывалось из оскаленной пасти, на клыках показалась пенная слюна. Ян, не отрывая глаз от этих клыков, нащупал в костре пылающую ветку, вскочил на дрожащие, подгибающиеся ноги и швырнул ее в оборотня. Ветка полетела, полыхая и крутясь в темноте, но наткнулась на незримую преграду, окаймленную светящимся кольцом, и отскочила, рассыпаясь в искры. Волчица злобно зарычала и рванулась к Яну, но огненная ловушка выдержала, несмотря на чудовищной силы натиск изнутри.
– Отдай ключ… – свистящим шепотом проговорил задыхающийся друид. – Он не принадлежит ни тебе, ни твоему хозяину.
Оборотень ничего не ответил, однако попытался подкопать землю у ног. Трава не поддалась, ее корни крепко вцепились в почву, а поросль полезла наружу и зазвенела на ветру, как металлическая. Через несколько минут чудовище успокоилось и мрачно уставилось на друида, глухо рыча и сверкая красными белками. Ян замер у ног Травника, не в силах оторвать взгляда от волчицы. Друид рывком поднял его и ободряюще похлопал по плечу.
– Она вернет… Скоро рассветет, и она отдаст ключ, даже и не по своей воле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130