При этих словах Лисовин мысленно закатил вверх глаза и усмехнулся, даром что усмешка получилась кривой. Мастер, однако, видимо, что-то уловил, потому что он наклонился вперед и долго разглядывал друида, который тут же добросовестно засопел.
– Сейчас он спит, чары его замутили, – горячо молвил Гвинпин, – а завтра, может быть, его ждут пытки и мучения, и это ты обрекаешь его на них, Мастер, ты со своими рассуждениями о равновесии и предопределенности. Может быть, за это люди когда-нибудь проклянут кукол.
– В любом случае без нас они не обойдутся, – твердо сказал Мастер, однако проницательный Лисовин почувствовал, что уверенность старшины кукол уже поколеблена.
– Конечно, – скорчил язвительную гримасу Гвин. – Уже сейчас в людском мире считается, что куклы необходимы только для детей, для их фантазий и развлечений. Люди стали делать кукол по своему образу и подобию, и они же сами и пугают друг друга своими искривленными обликами. Даже ты, Мастер, дай Создатель тебе долгой и счастливой будущности, даже ты, которого куклы здесь избрали своим старшиной, сделан как Кукольник.
– Я не его подобие, я просто в его облике, – тихо промолвил Мастер, и Лисовин навострил уши. – Кроме того, Кукольник – не человек в привычном для тебя понятии этого слова.
– А кто же он тогда? – недоверчиво пробормотал Гвинпин.
– Он наш Хозяин, кто бы он ни был, – отрезал деревянный аристократ. – Разве тебе не все равно, ведь это другой, чужой нам народ? Кукол не интересует судьба других народов. У них свой путь.
В иные времена Лисовин давно бы расхохотался, во всяком случае, поставил бы заносчивого кукольного королька, каким ему виделся собеседник Гвина, на подобающее ему место. Но вместе с тем бородач не мог себе представить Мастера, висящего на гвозде в грязной каморке старого комедианта. Он, безусловно, был сильной личностью, и место его было среди сильных людей или других существ. Сейчас от него, видимо, как-то зависела свобода Лисовина, и Гвинпин, похоже, твердо решил ее добиться. Где в это время находились зорзы, Лисовин не знал, да и не очень печалился о них.
– В свою очередь я хочу спросить тебя, почтенный Гвиннеус. Почему тебя отпустил Хозяин и зачем тебе свобода этого пленника? Стоит ли она нашего благополучия, ведь Закон кукольного народа говорит о том, что нет зла превыше вреда Хозяину. Что ты на это скажешь?
Мастер все так же молча смотрел прямо перед собой немигающими стеклянными глазами, и его ноги слегка покачивались над лежащим друидом.
– Твой Хозяин – слуга Птицелова, он для них царь и бог, поэтому и отпустил меня, – страшным шепотом заговорил Гвинпин. – Кукольник даже не знал об этом, и он, наверное, даже не заметил моего отсутствия. Птицелов дал мне поручение к этим людям, потому что они – друиды, жрецы лесов. После этого я мог идти на все четыре стороны, никому я уже не был нужен.
– Ты ведь мог и вернуться обратно, – одними губами прошептал Мастер. Он словно беседовал сам с собой, почти не глядя на Гвинпина. Лисовин окончательно открыл глаза и теперь мучительно соображал, для чего зорзы дали свободу Гвинпину, свободно разгуливающему в их лагере.
– Насколько я знаю мир людей, – с присущей ему самоуверенностью заявил Гвинпин, – даже их собаки не возвращаются, когда хозяин их не ценит. Пусть бьет, пусть колотит, держит в голоде и холоде, но пусть берет на охоту, пусть хвалится ею при гостях. Птицелов тут же забыл обо мне, как только убедился, что я выполнил его поручение, а Кукольник имеет свое мнение только когда Птицелова нет рядом. Оказывается, среди людей ходят разные слухи о них, а называют их зорзами. Я был в деревне, где они учинили странные и страшные вещи, совсем не подумав, что обрекают сотню жителей на смерть от истощения. Все это я понял только потом, когда этих селян спасли друиды, в том числе и этот рыжий бородач. Зорзы – враги людей, но они вредят не сознательно, а походя, как человек раздавливает зазевавшегося муравья, может быть, даже не желая ему зла, просто не заметив, что ли…
– У них могут быть свои счеты, а куклы не вмешиваются в дела людей, – бесстрастно ответствовал Мастер.
– Это так заведено было раньше, – упрямо заявил Гвинпин. – Я знаю Закон кукольного народа, тот, который ты упоминал. Но есть еще обычай, который не нарушила ни одна кукла с минуты своего Сотворения. В решении спорного вопроса между куклой и человеком или каким-нибудь другим существом кукла-судья всегда встанет на сторону сородича. Нет высшей справедливости, чем голос и закон крови.
Лисовину показалось забавным, что о крови говорит деревянное существо, покрашенное дешевой краской. Вообще в эти минуты в голове друида роились самые разные навязчивые мысли, и он никак не мог их отбросить, чтобы сконцентрироваться на главном – спасении и последующей за ним мести.
– Я избран старшиной и всегда руководствовался справедливостью, кто бы ни испрашивал ее у меня, – сказал Мастер громче обычного, и в его голосе проскользнули нотки возмущения.
– Зорзы никогда не обратятся к тебе за советом, ты для них – низшее существо, – отрезал Гвинпин и возбужденно прищелкнул клювом. – Люди для них тоже не много значат, так только, как ступеньки на лестнице.
Лисовин улыбнулся в бороду. Гвинпин начинал ему нравиться. Друид не обладал какой-то особенной проницательностью, но очень уважал и ценил это свойство в других. Гвинпин меж тем уверенно сел на своего любимого конька.
– Мы, куклы, – маленький народ, – торжественно провозгласил Гвин. – Раньше я думал, что нас ожидает великое будущее, что когда-нибудь мы выйдем из тени на главную сцену и о нас все заговорят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130