– Дела… – посетовал Мотеюнас. – Я-то нынче же соседей предупрежу. Юза да Микалоиса, что в заимке построился недавно. Они еще ребят кликнут, мы ночных прижмем – не сунутся больше.
– Это хорошо, – поддержал Травник. – Живете вы тут все порознь, разобщены, каждый своему Чуру молится. Наверное, что-то нужно менять. Тут у вас даже солнце не в полную силу светит.
– А у вас небось другое солнце? – недоверчиво покосился Мотеюнас.
– Поярче вашего будет, – сказал Травник, и Мотеюнас вздохнул.
– У нас-то в ночных и свои есть, – тихо сказал хозяин, оглянувшись на дом. Там в окне застыло лицо мальчика, во все глаза глядящего на догорающий костер.
– Какие свои? – не понял друид.
– Родственники. Кишк вот. Я жене не говорил, но вроде бы ее отца как-то видел ночью в окне. Кто только их мучит, за какие такие грехи…
Ян осторожно приоткрыл правый глаз, прислушиваясь к разговору.
– Это твоя земля, Мотеюнас, тебе и разбираться надо со всеми вашими мерзостями, что творятся тут. Нам дальше надо идти, свою надобность исправлять.
– Оно так, – задумчиво проговорил Мотеюнас. – Я вот только слышал вечером, вы промеж собой нашу страну Подземельем называли.
– Было дело, – согласился друид. – Только это не со зла какого, без обиды. Просто из другого края мы, вот и считали, что эти земли внизу располагаются.
– А теперь? – пыхнул трубочкой Мотеюнас.
– Теперь не знаем, где выше. Всюду своя глубина.
– Точно так, – подтвердил хозяин. – Идите-ка отдохнуть, а то вот парень совсем разморился. Скажи, когда поднимать вас, хозяйка моя соберет в дорогу.
Мотеюнас разбудил их к полудню, когда из кухни уже доносились дразнящие, аппетитные запахи поджаренных шкварок.

ГЛАВА 19
ПОДЗЕМЕЛЬЕ. ЛИСОВИН И ГВИНПИН

Большая и тяжелая капля звучно шлепнула по носу, но деревянная кукла даже не обратила на нее внимания. Гвинпин ошеломленно озирался по сторонам, а Лисовин уже стягивал с ноги быстро начавший темнеть от воды олений сапог, второй стоял рядом на траве.
Несколько минут назад они вылезли из громадной норы, в которую они ни за что бы не полезли специально, встреться она им в другой истории. Но сейчас нескончаемый коридор подземного хода, круто поднявшийся вверх и сузившийся до толщины средних объемов бурого медведя, наконец-то отпустил их, выведя прямо на поляну пропитанного недавним дождем леса. Приятели уже походили по полям и лесам вокруг замка храмовников, но такого буйства красок и зелени даже внешне невозмутимый Лисовин не мог припомнить. Лес словно раскрасила чья-то изумрудная кисть, красок хватило с избытком и на кроны, и на стволы, на кустарники и траву; даже земля, кажется, зеленела, сливаясь с мягкими мхами, устлавшими лес сплошным ковром. Теперь лес был напоен дождем, шум которого еще был слышен вдали, тихий, спокойный, уходящий; мхи превратились в мягкие губки, прежде, наверное, они приятно пружинили под ногой, а теперь испускали во все стороны обильные струи дождевой воды. Как всегда после дождя проснулись притихшие птицы, в верхушках деревьев блуждали солнечные лучи, ища дорогу меж поникшей, набухшей влагой листвы. Не существовало никакого иного цвета, кроме зеленого, зато он присутствовал в лесной палитре в невероятном множестве оттенков: кленовый, березовый, тополевый, буковый шатер нависал над говорящей куклой и рыжебородым друидом, который уже перекинул через плечо сапоги, морщась от холодной полновлажной травы.
– Как ты ходишь все время босиком, Гвин, давно хочу тебя спросить? – сокрушенно вздохнул бородач.
– Сколько именно? – живо откликнулся весьма заинтересованный Гвинпин.
– Чего это сколько? – удивленно покосился Лисовин, забывший о своей недавней язвительности.
– Ну, ты сказал же, что давно хочешь спросить меня, вот я и интересуюсь, как давно тебя это беспокоит, – ответил Гвинпин, сосредоточенно шлепая ногой по траве: его забавляли разлетающиеся во все стороны прозрачные брызги.
Друид некоторое время молча смотрел в честные, пуговично-круглые глаза Гвинпина, затем в сердцах плюнул и отвернулся.
– Вот видишь, ты уже и сам вспомнил, – заметила проницательная кукла, ободряюще похлопав приятеля по широкой спине. Лисовин стоически перенес эту ласку, так и не решив для себя окончательно, чего же в кукле больше – лицемерия или наивного простодушия. Оба любили последнее слово оставлять за собой, и друид его сказал, только очень тихо, а затем вырвал с корнем королевских размеров лопух и воткнул его в нору, из которой они недавно выбрались. Отойдя на пару шагов, он пригляделся, тщательно расправил ветки, закрывая полностью отверстие, затем у одного из не самых высоких стеблей приотломил верхушку, оставив ее свисать на тоненькой ленточке кожицы. Удовлетворенный содеянным, друид легонько щелкнул пальцем по черной блестящей голове куклы и преувеличенно бодрым тоном скомандовал:
– Вставай, птица, пора осмотреть этот небесный уголок. Заодно и подышим свежим воздухом.
Гвинпин послушно встал и заковылял вслед за Лисовином, который быстро и уверенно шлепал по траве в сторону ближайшей рощи. Полянку пересекала пара тонких тропок, но друид всегда выбирал известные ему дороги, не доверяя незнакомым предшественникам, – так было всегда, когда ему случалось оказаться в чужом лесу и если тропа не была звериной.
– А звери тут есть? – спросил Гвинпин, еле поспевая за своим спутником.
– Вряд ли какая лисица или волк вздумают покуситься на твои шелковые перышки, – назидательно молвил Лисовин.
– Я, между прочим, о тебе беспокоюсь! – весело крикнул Гвинпин, догнав наконец друида и зашлепав с ним рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130