– За беспокойство спасибо, – откликнулся бородач, – но будет лучше, если эти заботы ты предоставишь мне, а сам будешь смотреть под ноги, и, пожалуйста, помягче ступай, а то я уже по колено в воде.
– Хорошо, – пообещал Гвинпин и тут же с размаху провалился лапой в кротовую нору, залитую до краев мутной черной водой. Лисовин укоризненно посмотрел на незадачливого спутника, выдернул его из норы и обтер пучком травы.
– Спасибо, – поблагодарил нисколько не обескураженный Гвин и тут же дернул за карман шагающего рядом бородача. – А ты видел, Лисовин, что в кустах, возле большого бука, сзади подземного хода, откуда мы вылезли…
– А ты покороче не можешь? – осведомился рыжий друид.
– Если покороче, то там шелохнулась ветка, причем очень резко! И это не мог быть ветер, – заключил вполне довольный собой Гвин.
– А ты не видел, как из этого куста потом вылез заяц? – ответил, на ходу, не оборачиваясь, Лисовин. – Он еще полз так, словно у него лапы больные, зашибленный какой-то.
– Нет, этого я уже не видел, – с легкой ноткой разочарования сообщила кукла. – Ты как раз меня о чем-то спросил, в это время я и обернулся.
– Я тебе велел смотреть под ноги, иначе, как только мы доберемся до места, будешь стирать мою одежду, – нервно предупредил Лисовин.
– А до какого места мы доберемся? – тут же спросил неугомонный Гвинпин.
– Ну-ка, послушай меня, друг ситный! – Друид резко остановился и указал на куклу пальцем. – Я эти края знаю не больше твоего. Так почем я знаю, до какого места мы сейчас доберемся! Куда-нибудь уж выйдем, это точно. Поэтому хватит болтать и давай поспешай, в этакой луже мы ни одного следа не отыщем – все водой затянет. Один след я уже приметил, пока ты, между прочим, плескался, так что вперед и молчком.
– А чей след? – взволнованно пролепетала кукла.
– Вот это мы в ближайшее время и должны узнать, – пообещал друид и резко свернул. Гвинпин от неожиданности поскользнулся и тут же растянулся на мокрой траве, которая сразу же наполнилась темной жижей. Разом вскочив, он встряхнулся и стремглав побежал вдогонку за друидом, который уже углубился в лесную чащу.
За стволом большого бука, напротив отверстия в земле, заботливо замаскированного Лисовином, стоял Коротышка. Он был в причудливой, неуместной для лесной чащи желто-зеленой клоунской одежде с манжетами и большими стеклянными шариками, нашитыми в кистях шнуровки. Голову его украшал маленький остроконечный колпачок такой же расцветки, а к поясу был приторочен большой заяц со свернутой набок головой и выпученными удивленными глазами. Рука зорза сжимала небольшой моток тонкого шелкового шнура. Коротышка улыбался, как большой довольный ребенок, сумевший ненароком завлечь взрослых в только что придуманную им увлекательную игру.
Высоко над ним на прочном толстом суку сидела большая красноватая птица. Человек, стоящий внизу, птице уже порядком надоел, и она оглядывалась по сторонам в поисках шишек.

На следующее утро вновь выглянуло раннее солнце. Ночью опять пролился обильный дождь, изрядно потрепал цветущие ветки лесной черемухи, и широкие лужицы, в изобилии попадавшиеся двоим приятелям по пути, были словно снегом усыпаны маленькими белоснежными лепестками. Весенние запахи кружили голову, и даже Гвинпин поминутно фыркал носом и озирался по сторонам. Трава мало-помалу начала подсыхать, и на редких тропинках стали появляться ночные следы. Тонкие тройные палочки, отпечатавшиеся у воды, указывали место прихода ворон, еле заметные круглые шнуры из песка, тянущиеся из луж в траву, сообщали о маршрутах черных ужей, охотившихся за юркими лягушками, ведущими свои бесконечные брачные переклички. Следы зорзов стали встречаться чаще, они были глубоки и отчетливы – люди шли не таясь. Лисовин и кукла иногда обменивались короткими репликами, когда теряли направление или их мнения разделялись; кукла проявила немалую смышленость в чтении следов, несмотря на то что этим делом она занималась впервые. Друид слегка подтрунивал над Гвином, но тот отвечал настолько специфическими шутками, что их деревянный смысл с трудом доходил до друида, и тот порой никак не мог определить, кто же на этот раз взял верх.
Через час, изучив очередной след на моховой подстилке, пропитанной мутной водой, Лисовин велел ускорить шаг, и тропинка, вдоль которой они шли с самого утра, свернула в большую березовую рощу. Тут Гвинпин снова поскользнулся (к чести куклы, это случилось всего лишь второй раз за утро!) и звучно шлепнулся в грязь. На плеск и проклятия обернулся Лисовин и весело расхохотался при виде перемазанной куклы.
– Не кажется ли тебе, дорогой друг, что ты опять выбрал не самое лучшее место для купания? Эти хрустальные струи, что низвергаются с твоего носа, придают вам особенное очарование, господин ныряльщик.
– Где это ты выучился так изъясняться, Лисовин? – отчаянно отфыркиваясь, огрызнулась кукла. – Последние двадцать пять лет я что-то не встречал тебя при дворе.
Он критически осмотрел свое забрызганное грязью тучное тельце и решительно заявил:
– Пока я не отчищусь, никуда не пойду.
– И сколько тебе потребно времени? – спросил терпеливый друид.
– Сколько бы ни понадобилось! – сварливо ответила кукла. – Солнце уже припекает, через полчаса я покроюсь сплошной коркой песка и грязи, а этого я никак не могу себе позволить. Можешь идти вперед, я тебя мигом догоню.
– Хорошо, – согласился Лисовин. – Только не сворачивай с тропинки и шевели лапами побыстрей.
– У меня, между прочим, не лапы, а ноги, – заметил Гвинпин. – Не успеешь оглянуться, я тебя уже догоню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130