Если только у льда и снега есть другой запах, кроме холодной свежести! Жидкий поток, однако, не достигал земли, а стлался над песком на высоте коленей Патрика. Ощущение было такое, что из друида выходит расплавленная смола, которой конопатят крыши городские кровельщики, вот только эта смола была серебряная и больше всего напоминала чистую ртуть – единственный жидкий в естественном виде металл, который был известен Книгочею и которого он всегда опасался, производя магические опыты в служении. Ртуть была ему известна как страшно ядовитое и чрезвычайно летучее вещество.
Наконец поток серебра из его рта иссяк, но теперь все лицо друида, включая губы и язык, затвердело, будто вмиг замороженное, а в животе что-то вновь зашевелилось, заворочалось. Глаза Книгочея чуть не вылезли из орбит, когда из его рта вновь хлынул поток, но теперь это была мутная, темная кровь. Одновременно пришло ощущение пустоты в теле, легкости, голова прояснилась. Но оказалось, что дурная кровь только отворила дорогу очередному потоку серебра, который долго выбивался толчками, не давая друиду дышать и глотать. Третий позыв обернулся серебряным дымом, просочившимся изо рта, ноздрей и даже ушей Книгочея. Он понял, что не властен над тем, что с ним сейчас происходит, и покорно отдался на волю судьбы, упав на песок. В тот же миг выходящие из него потоки серебристого тумана иссякли, и теперь друид слышал только собственное тяжелое дыхание. В голове он почувствовал острый укол – кто-то пробивался в его сознание? Книгочей обхватил голову, решая, не вдариться ли что есть силы головой о ствол дерева, чтобы прекратить уже эти муки, и тут услышал тихий, но отчетливый голос.
– Друид! – сказал голос. – Тебе даровано великое. Снись!
Книгочей замотал головой и замычал, силясь вытряхнуть из себя этот голос. Ему казалось, что в голову пролезла большая уховертка и сейчас ворочается там, устраиваясь поудобнее, чтобы начать проедать мозг. Но Книгочей твердо знал, что уховертки никогда не залезают в ухо человека, что все это – досужие идиотские россказни о, в общем-то, совсем безобидном насекомом, и в голове его сейчас был кто-то совсем другой. Он подумал о зорзах, но они не могли еще появиться так рано и тем более – таким путем. И тогда Патрик собрал все оставшиеся силы, и ватным языком между распухшими губами еле-еле вытолкнул из себя слово.
– Шедув!
– Да! – услышал он преспокойный голос отпущенника. Оказывается, Шедув все это время не спал!
– Помоги… – прохрипел Книгочей.
– А ты нуждаешься в помощи? – невозмутимо возразил отпущенник.
Книгочей даже задохнулся от растерянности и возмущения. Он что, издевается над ним, что ли? Отдышался, взял себя в руки, успокоился. Шедув по-прежнему лежал, завернувшись в походный мешок, не делая никаких попыток встать и помочь. На миг в голове Книгочея шевельнулась тревожная мысль о предательстве, но она была просто несуразна – кому мог предать его отпущенник там, где уже и жизни-то в людском понимании не было? Тогда он снова обратился к напарнику.
– Что со мной, Шедув? Я только что чуть не умер.
– Ничего страшного, друид, – ответил отпущенник. – Я все вижу.
– Что, что ты видишь, чего не вижу я, ответь мне, заклинаю тебя!
– Отвечу и без заклинаний, – усмехнулся невидимой во тьме улыбкой Шедув. – На тебя снизошло величайшее благо, которое только может испытать человек в своем земном или посмертном существовании. Привратник сейчас говорил с тобой.
– Привратник? – осекся Книгочей. – Привратник миров?
– Да, это был он. Темный Привратник, – уточнил отпущенник и, повернувшись, лег на спину.
– А как ты узнал, что это был он?
– Видишь ли, – Шедув говорил неторопливо, как человек, рассказывающий что-то уже сквозь сон. – Темный Привратник теперь в некотором роде мой хозяин.
Книгочей закусил губу. Он опять вспомнил, кто такой Шедув. Из глубины сознания всплыла насильно загнанная туда глубоко-глубоко мысль о себе – кто теперь Я? Но пока было не до нее, и Книгочей усилием воли, без сожаления загнал эту мысль обратно, до лучших времен, которые, может быть, теперь уже никогда и не настанут.
– И что он хотел, этот… Привратник? – Патрик все никак не мог справиться с трясущимися губами -так они словно отходили от мороза.
– Он же тебе сказал, друид, – сумрачным голосом тихо молвил Шедув. – Снись!
– А ты это слышал? – удивлению Книгочея не было предела.
– Скоро ты сам начнешь понимать такие вещи, – с бесконечным терпением в голосе отозвался дремлющий Шедув. – Как и многие другие. Тебе открылось здесь многое. И ведь ты же хочешь поведать обо всем своим бывшим друзьям?
Книгочей кивнул, хотя в темноте это и было бесполезным жестом, проглотив слово «бывшим».
Шедув что-то проворчал, вздохнул, устраиваясь поудобнее, и легонько махнул рукой.
– Ты сейчас уснешь, но во сне думай о том, что ты им хочешь поведать. К сожалению, ты не сможешь назвать им свое имя.
– Почему? – недоверчиво спросил Книгочей.
– Потому что у нас во сне нет имен, – просто ответил отпущенник. – Ты, конечно, можешь назвать себя тому, кому снишься, но это будет ложное имя, и оно не останется в его памяти. Может быть, какое-то впечатление, ощущение, но и только…
– И еще, – добавил он. – Направляй свои мысли только к тем, кому они адресованы. Ни в коем случае не думай о врагах, иначе они могут попытаться открыть место, где ты сейчас находишься. Хотя вряд ли у тебя это получится – скорее всего, твой сон накроет как дождем и друзей, о которых ты думаешь во сне, и тех, кто находится рядом с ними. Или очень хочет проникнуть в твои сновидения. В любом случае, скажи своим друидам все, что ты теперь знаешь о зорзах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127