Может быть, я и есть этот ваш «Вечерня». Может быть, я пытаюсь привлечь вас на свою сторону – на сторону своего дела или просто нанести новую, еще более изощренную обиду чести Пенчо… Может быть, дело в некоторых из этих причин или во всех них разом. В том, во что превратилась моя жизнь, вы с отцом Ферро представляете собой противоположные концы того островка, на котором душа обретает покой. Диаметрально противоположные и дополняющие друг друга.– Поэтому вы защищаете эту церковь, – подвел итог Куарт. – Она нужна вам так же, как и другим.Она, собрав руками волосы, подняла их к затылку, обнажив стройную шею.– Может быть, и вам она нужна больше, чем вы сами думаете… – Она разжала руки, и волосы рухнули черной волной, закрывая шею и плечи. – Что касается меня, я не знаю, что мне нужно. Может быть, как вы говорите, эта церковь. Может быть, красивый и немногословный мужчина, который заставил бы меня забыть – или, по крайней мере, помог обрести дар равнодушия. И другой, старый и мудрый, который разрешил бы меня от этого проклятия – искать забвения самой себе. Зачем это?.. Пару веков назад быть католичкой было настоящей удачей. Это решало все: достаточно было откровенничать со священником и ждать. А теперь даже сами вы, священники, не верите себе. Есть такой фильм – «Дженни»… Вы любите кино?.. Там в какой-то момент главный герой, художник Джозеф Коттен, говорит Дженнифер Джоунз: «Без тебя я как потерянный». А она отвечает: «Не говори так. Не можем же мы оба быть как потерянные»… Вы и правда такой потерянный, каким кажетесь, отец Куарт?Он повернулся к ней, оставив пиджак на подоконнике, не зная, что ответить. А луна – ее бледное отражение – смеялась над ним. И он спросил себя: как это возможно, чтобы женские губы улыбались так насмешливо и одновременно так нежно, так бесстыдно, и так робко, и так близко. И в тот миг, когда он собирался открыть рот, чтобы сказать что-нибудь – а что, он и сам не знал, – с ближних часов разнеслись по крышам одиннадцать ударов, и Куарт сказал себе, что, несомненно, Дух Святой только что сдал свое дежурство. О Господи. Он поднял руку – раненую руку – и протянул ее к лицу женщины, но сумел совладать с собой настолько, что задержал ее на полпути. И тут, сам не зная, что он испытывает – разочарование или облегчение, увидел, что в дверях стоит и смотрит на них дон Приамо Ферро.
– Слишком яркая луна, – сказал отец Ферро, Он стоял у телескопа, наблюдая небо. – Неподходящий момент для работы.Макарена спустилась с голубятни, оставив их вдвоем. Куарт закрыл сундук Карлоты и, выпрямившись, застыл неподвижно, глядя на маленькую сухую фигурку в черной сутане, которую видел со спины.– Погасите свет, – попросил старик.Куарт выполнил его просьбу, и все – корешки книг, сундук Карлоты, гравюра Севильи XVII века, висевшая на одной из стен, погрузилось в темноту, почернело, слилось. Теперь окно и то, что виднелось за ним, выглядело иначе: как-то более четко и значительно. Ночь подчеркивала необыкновенную игру теней.– Я хочу поговорить с вами, – сказал Куарт. – Я покидаю Севилью.Отец Ферро не отозвался, продолжая спокойно рассматривать небо. Его темный силуэт, обрисованный лунным светом, выделялся на фоне окна.– Вероника, – наконец произнес он. – Я вижу Волосы Вероники.Куарт подошел к нему. Телескоп стоял между ними, нацеленный в небо.– Вон те тринадцать звезд, – указал отец Ферро. – На северо-востоке. Она пожертвовала волосами ради победы своего войска.Куарт смотрел не на небо, а на устремленный вверх суровый профиль старика. Словно выполняя с опозданием его желание, освещенная башня Хиральды вдруг погасла, как будто растворилась в ночи. Несколько мгновений спустя, когда глаза Куарта приспособились к новой ситуации, ее темные очертания снова начали высвечиваться под луной.– А вон там, подальше, – продолжал отец Ферро, – почти в зените, созвездие Гончих Псов. – Он произнес это название с бесконечным презрением к чужакам, вторгшимся в то, что любишь.На сей раз Куарт посмотрел вверх и различил дальше к северу крупную звезду и рядом другую, поменьше, которые, казалось, вместе совершали свое космическое путешествие.– Они вам несимпатичны, – заметил он.– Да. Я ненавижу охотников. Тем более когда они работают на других… А эти, кроме того, еще и псы лести. Крупная звезда – это Кор-Кароли Кор-Кароли (дат.) – Сердце Карла

. Галлей назвал ее так, потому что она светила особенно ярко в день возвращения Карла II в Лондон.– Тогда пес не виноват.Раздался приглушенный скрипучий смех старика. Наконец-то он повернулся к Куарту и взглянул на него – снизу вверх. В лунном свете ярко выделялась седина в его кое-как подстриженных волосах; они даже казались чистыми.– Вы очень подозрительны, отец Куарт. А самым подозрительным здесь считаюсь я. – Он снова тихо засмеялся. – Я говорил только о звездах.Он сунул руку в карман сутаны и достал сигарету из выпуклого латунного портсигара. Когда он наклонился над прикрытым ладонью огоньком, красноватый свет обрисовал шрамы и морщины на его старом лице, уже успевшую отрасти пегую щетину на подбородке, пятна на вороте и рукавах сутаны.– Почему вы уезжаете? – Он загасил спичку, и теперь на фоне его сурового темного профиля тлела только раскаленная точка сигареты. – Вы уже нашли «Вечерню»?– «Вечерня» – это не главное, падре. Им может быть любой из вас, или все, или никто. Его личность ничего не меняет.– Мне хотелось бы знать, что вы расскажете в Риме.Куарт сказал ему: обе смерти явились результатом несчастных случаев, и его выводы совпадают с версией полиции; с другой стороны, старый приходский священник ведет свою личную войну, и кое-кто из прихожан его поддерживает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162