Кийр словно бы… когда-то где-то видел этого господина с маленькой полукруглой бородкой, скулы у него первобытно выдаются, а речь до того ладная да складная — не хочешь, заслушаешься, хоть ты и в мрачном настроении. Чужой господин разложил на заляпанном столе всякие извлеченные из довольно объемистого рюкзака вещицы: зажигалки, иголки, наперстки, ножи, вилки, складные и перочинные ножики и… да где ж нам перечислить все эти предметы!
— Ог-го-о! — Почесывая себе икру, чужак бросает на Кийра снизу вверх проницательный взгляд. — Кого я вижу! Присаживайтесь, возможно, и вам тоже что-нибудь приглянется из этих вещиц? Неужели вы и впрямь меня не помните? Киппель! Предприниматель, не то, чтобы вовсе прогоревший, но, скажем, на полпути к тому… как вам в данный момент приятнее думать. Присаживайтесь, прошу, поближе, побеседуем немного.
Да, да, конечно же, теперь Кийру вспоминается некое давнее время, в особенности одна зимняя ночь, тут же, неподалеку от Паунвере, где…
— Вы что… продаете это? — спрашивает он. — Я к тому, что… пожалуй, я и впрямь куплю что-нибудь, но почему вы вышли со своим товаром в такое неподходящее время? Зима настала, дорога ухабистая, а снега вроде бы и нет вовсе, ходить сейчас — никакого удовольствия.
— Господин Кийр! — произносит предприниматель Киппель с такой значительностью, что даже таракан останавливается на кухонной плите и слушает, что последует дальше. — Господин Кийр! Вы либо уже не желаете меня понимать, либо, действительно, не понимаете: но невзирая на все дорожные ухабы, я все же тот самый Киппель, бывший управляющий торговлей Носова. Именно теперь самое подходящее время ходить по деревням со своим товаром. Что вы хотели сказать? Не горячитесь — это вредит здоровью.
— Да чего там …
— Позвольте, господин Кийр, вы — известный человек через своего друга и соученика по школе Лесту, позвольте мне немножко дополнить свои слова. Позвольте мне… Ну да, именно теперь самое подходящее время. Сейчас канун Рождества, народ сидит по домам, денежки в кармане, именно теперь — самая торговля. В канун Рождества играют свадьбы, молодым нужны ножи и вилки, а кому же я продам свой товар летом, когда народ в поле и на покосе? Да, верно: ходить трудновато, зато все хуторяне дома — кое-что берут, не отрицаю. Выгляньте-ка на улицу, господин Кийр, снежинки падают… очень возможно, и вы тоже что-нибудь купите.
— Непременно. Но, господин Киппель, вы теперь обошли все поля и тропы… вы случаем… не видели?.. Одним словом, я готов вместе с вами шагать по этим ухабистым дорогам, и даже помогу вам нести ваш рюкзак. Пойду! Дайте мне вашу руку!
Ну как же, всеконечно!
Но друг-приятель, такой-растакой должен еще раз получить от своей дорогой жены отменный нагоняй, нахлобучку, вздрючку, а затем…
А затем Кийр отправится вместе с Киппелем знакомиться с поселенческими хуторами Эстонии.
Однако до этого Кийр все же должен побывать дома отнести весть домашним, что он снова пускается в путешествие, не то его, чего доброго, начнут разыскивать с полицейскими.
— Это само собой! — сразу же соглашается Киппель. — Я пойду вместе с вами, а у себя дома вы, может быть, и выберете из моего товара, что вам придется по вкусу. Как я вижу по кольцу, вы женаты, так что и жена поможет выбрать, естественно, у дам могут быть особые желания.
— Да, да.
Теперь настроение Георга Аадниеля уже и наполовину не такое кислое, каким было еще совсем недавно: теперь у него, по меньшей мере, есть перспектива найти поселенческий хутор. И главное: он уже не один в этом проклятом круге, из которого не видел никакого выхода. В обществе предпринимателя Киппеля он наверняка разорвет этот обруч, этот круг, который, того и гляди, мог и вовсе удушить и его тело, и его душу.
— Так, — говорит Георг Аадниель, едва переступив порог родного дома, — теперь выкладывайте свой товар, господин Киппель, тогда продолжим разговор.
Торговец с удовольствием выполняет такое приказание.
— Посмотри, Юули! Посмотри, матушка! — произносит Кийр тоном значительности. — Да подойдите же вы все поближе, выбирайте, что кому нравится! Я за все заплачу.
Бенно, сидя на портновском столе, косит на брата глазами: Йорх в хорошем настроении, вообще-то он не так-то легко идет на расходы. Не пьян ли он снова?
Нет, вроде бы не похоже, а если и выпил, то самую малость. В таком случае, отчего бы не подойти поближе, не взглянуть на диковинные вещицы, разложенные на втором столе. Ну да, этот складной ножик с костяной ручкой пришелся бы ему очень кстати.
Папаша Кийр осматривает иглы, кроме того, его еще более или менее заинтересовали зажигалка и бритва; мамаша же заявляет, что для нее тут ничего подходящего нет, а молодая хозяйка Юули вообще ничего не хочет. В конце концов она все же соглашается принять два-три наперсточка и несколько катушек ниток.
Георг Аадниель, довольно настойчиво поторговавшись, расплачивается, затем произносит:
— Ну, теперь, стало быть, мы можем отправиться.
— Куда это ты опять нацелился? — осведомляется мамаша, предчувствуя недоброе.
— Кто? Ах я, что ли? — Сын хмурит брови. — Поброжу вместе с господином торговцем по округе, присмотрюсь немного.
— К чему ты присмотришься?
— Погляжу, может, есть где в продаже поселенческий хутор — одному ходить скучно.
— Послушай, Йорх, неужели ты все еще не избавился от своей дурацкой затеи? С чего это тебе так приспичило покупать поселенческий хутор?
Пусть матушка оставит его в покое, эта затея отнюдь не дурацкая. Он, Йорх, взвесил вопрос со всех сторон и пришел к твердому выводу, что эта его затея, его мечта — правильная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99