А ведь мы могли бы так хогошо. так мигно жить! Ой-е-ей! Может, и они были вполне мигные люди, а мы набгосились на них, как бешеные собаки.
— Ну что ты охаешь и ахаешь! Лучше пойдем поглядим в дверную щелку, что этот торговец делает с телом убитого.
— Какой тепегь толк от этого поглядения! Решительная женщина все же выпроваживает своего впавшего в отчаяние муженька в прихожую, приоткрывает входную дверь и осторожно выглядывает наружу.
— Где же они? — спрашивает жена шепотом.
— Там, по ту стогону оггады.
— Гм… Я что-то не вижу там ни живых, ни мертвых.
— Но они там! — поселенец вытирает потный от страха лоб.
— Ну так иди покажи, где они! — Для лучшего обзора Линда приоткрывает дверь еще пошире.
— Они там, там… — муж тычет дрожащей рукой в пространство, а затем все же набирается смелости, чтобы и самому выглянуть на улицу. — Что это значит? — спрашивает он все тем же хриплым голосом. — Их и впгавду там уже нет. Неужели… неужели тогговец так быстро сумел его утащить? Стганно!
— Ха, что в этом странного. Хочешь увидеть, где сейчас твой торговец и застреленный портной?
— Что, что?
— Погляди туда, ты, дурень! — жена показывает рукой. Поселенец напрягает зрение и видит такую картину: двое мужчин, уже довольно далеко от его дома, торопливо шагают к большаку.
— Ну, что ты теперь скажешь? — говорит хозяйка, подбоченившись. — Разве не самое время отвесить тебе самому пару горячих по твоей глупой образине?! Чтобы неповадно было меня пугать!
— Подождите меня здесь, — с кислым лицом произносит воскресший из мертвых Аадниель Кийр, как только путники входят на большак. Мне надо зайти в лес.
— Да, идите, идите! — Киппель кивает. — И сделайте все мало-мальски возможное, потому что т а к и впрямь ни в коем случае нельзя появляться среди людей. Это добро — не добро. Жаль, снегу сейчас маловато. Зато сырого мха и лесу сколько угодно.
Слышит ли вообще портной последние слова своего спутника — неизвестно, так как уже торопливыми шагами направляется к лесу. Киппель снимает со спины мешок, кладет на край канавы и сам присаживается тут же. «Уф», произносит он, задирает бороду и с наслаждением почесывает кадык и шею. Затем предприниматель вытаскивает из кармана кошель, чтобы поглядеть, сколь велик его денежный запас. «Неплохо», — бормочет торговец. Если его коммерция, думает он, еще два-три дня продержится на том же уровне, можно будет, пожалуй, с миром и назад в Тарту вернуться; стряхнуть с себя дорожную усталость и пополнить свой отощавший заплечный мешок новым товаром. Неплохо, дело спорится!
По неровностям большака, приближаясь, тащится какой-то хуторянин, на телеге его — мешки. Само собой, он возвращается с мельницы, потому что на мельницу так поздно не направляются, — скоро уже начнет смеркаться.
— Здрасьте, хозяин! — кричит Киппель с края канавы. — Не можете ли сказать, далеко ли отсюда деревня Ныве, а может, поселок или?..
— Поселок Ныве? — Хуторянин сдвигает на затылок свою шапку-ушанку и придерживает лошадь. — Ну, не то, чтобы под рукой или под боком, версты три придется все же протопать. Вы что, туда путь держите?
— Да, есть кой-какое дельце. Сам бы я хотел предложить тамошним кое-что из своего товара, а мой спутник — он сейчас в лесу — вроде бы слышал, будто там какой-то поселенец желает продать хутор.
— Вот как? А что, этот ваш спутник, который сейчас в лесу, хочет купить этот хутор?
— Да, и как можно скорее. Мы и сюда заходили справиться, но здесь нет продажных наделов. Может, и есть, да мы того не знаем — не во всех домах побывали.
— А у этого вашего спутника хватит денег купить исправный поселенческий хутор? — кашлянув, осведомляется хуторянин, он полнотелый и черноусый, с румянцем во всю щеку.
— Доподлинно я этого не знаю, но, думаю, хватит, раз уж он подыскивает себе надел. Вряд ли он просто так, с пустым карманом, стал бы колесить по округе.
— Не обессудьте, что я об этом спрашиваю. Дело в том, что сам я как раз в Ныве и живу, тоже поселенец. Однажды и у меня появилось такое желание; мол, продам-ка я, право, свой хуторок да переберусь в город, мол, долго ли еще я тут, в деревне, себя гробить буду. Нет, сам я еще как-нибудь с грехом пополам пободался бы, да жена не дает мне покоя — так и рвется в город, однако… позвольте спросить еще, что за птица этот покупатель?
— Вы его, возможно, знаете, или по крайней мере слышали о нем. Старший сын паунвереского портного Йорх. да в добавок еще и Аадниель.
— Как? Как вы сказали? — Поселенец из Ныве спрыгивает с телеги и подходит к канаве. — Сын портного Кипра Йорх хочет купить поселенческий хутор? Мои старые солдатские уши, хоть и привыкли ко всяким шуточкам, но такого никогда прежде не слыхивали.
— Но это так, — Киппель пожимает плечами, — теперь наши многое слышавшие уши должны привыкнуть и к этому известию.
— Вот уж новость так новость! Стало быть, Йорх Кийр покупает хутор?! Это и впрямь большая загадка. Что станет делать такой человек, как он, с хутором… человек, который всю свою жизнь только и знал, что шил пиджаки да брюки? И откуда он возьмет деньги на покупку?
Предприниматель вновь пожимает плечами.
— Вам надо бы поговорить с ним самим, небось, каждый лучше всего сам знает и представляет собственные дела.
— Это, конечно, справедливо, но где же он сам? Что он там, в лесу, так долго делает?
— Поди знай. Пошел и застрял. Очень возможно, заблудился и вместо того, чтобы выйти на большак, направился в другую сторону. Он, когда уходил, был немного не в себе.
— Хм… — продолжает поселенец. — Но, прошу прощения, я еще даже не представился. Моя фамилия Паавель.
— Паавель!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99