«За границей??! — Я испугался. — Сейчас, еще этим же летом? «
«А почему бы и нет? « — спросила она простодушно, словно бы речь шла о Вильянди или Абрука.
Нет, это не выйдет. Во-первых, поездку за границу мы даже и не планировали, во-вторых, времени для этого все же оставалось чересчур мало, в-третьих, для более длительного путешествия отсутствовал такой наиважнейший элемент, как деньги.
Вирве сделала большие глаза, отвела взгляд в сторону, и на ее красивом свежем лице появилась слабая, несколько насмешливая улыбка. «У тебя нет денег? — спросила жена тихо. — Тогда, конечно, дело другое. Но ведь ты жил за границей еще студентом, а теперь, когда у тебя уже служба…»
Тогда были отцовские деньги, я в тот раз использовал их не по назначению. Не могу же я, в самом деле, теперь снова пойти и… Это был бы неверный, даже постыдный шаг.
Жену никогда не интересовали ни мои доходы, ни мое материальное положение, и вплоть до этого вечера она, вероятно, считала меня достаточно обеспеченным человеком, для которого не имеет значения — одной поездкой за границу меньше или больше. И теперь Вирве словно бы очнулась от этой иллюзии… конечно, если она вообще поверила моим словам.
«Но если мы хотя бы два года как следует поэкономим, — сделал я робкую попытку ее утешить, — средней руки поездка за границу будет для нас более чем возможной».
«Гм… — Вирве медленно повернула в мою сторону свою золотокудрую головку. — Не хочешь же ты сказать этим, что мы в прошлом году сорили деньгами? «
«Нет, этого я сказать не хочу, но…»
«Что еще за „но“?
«Но все же мы можем еще урезать свои расходы».
«Аг-га-а, я уже представляю, как это будет выглядеть. Прежде всего, вышвырнем Марту, потому что убирать комнаты должно хватать сил и у меня. Точно так же обстоит дело и с бельем. Почему не могу я сама чистить и драить? Зачем приготовлять пищу, если она и без того уже готова: хлеб, селедка, килька… на запивку немного снятого молока с рынка — великолепно! И пусть катятся куда подальше все эти портные, портнихи и сапожники! На таллиннской барахолке всякого старья — хоть отбавляй. Не так ли, мой экономный друг? «
На такую грубую издевку я хотел ответить достаточно резко, однако, осознавая, что Вирве для меня — противник неравный, спросил только, откуда ей так хорошо известны правила экономии, можно подумать, будто она когда-то уже прошла соответствующую выучку.
Жена мгновение подумала, прежде чем ответить: «А разве может быть иначе? Разве есть еще какой-нибудь другой путь? «
«Да, есть. Золотая середина».
Тут Вирве и вовсе умолкла. И в то время, как она молчала, я подумал: «Смотрите-ка, Вирве становится в Эстонии тесно! И это — ей, которая до замужества, как она сама однажды мне говорила, удалялась от Тарту не далее, чем до Эльва. Но, как гласит народная пословица, аппетит приходит во время еды».
Все такими же молчаливыми мы вернулись назад к себе домой, и было нетрудно заметить, что наша летняя поездка весила в глазах Вирве немного. Я слышал, да и сам замечал, что из путешествий привозят с собой свежесть и жизнерадостность, однако с моей спутницей жизни дело обстояло как раз наоборот: она стала апатичной ко всем и ко всему, целыми днями лежала на диване, читала и поднималась лишь на время приема пищи.
«Ты что, больна? — спросил я.
«Больна? — ответила она вопросом на вопрос. — С чего ты взял, будто я больна?»
«Ну, эта твоя всегдашняя неподвижность… а ведь на улице такое жаркое позднее лето, еще немного, и оно пройдет. От него надо бы взять, что еще возможно».
«Успеется». — Жена вяло улыбнулась и снова опустилась на подушки. Там она и оставалась вплоть до начала моих занятий в школе. Вирве располнела, и под ее глазами появились мешки.
«Ты все больше полнеешь», — сказал я ей однажды, возвратясь с работы,
«Как так? — Она приподняла голову и подперла щеку рукой. — С чего это мне полнеть? Наверное, ты неточно выразился».
Нет, почему же неточно… Пусть посмотрит в зеркало или попробует надеть на себя какое-нибудь платье прежних времен.
Вирве спрыгнула с дивана и пришла в такое расстройство, что тут же, в моем присутствии, начала примерять какое-то летнее платье, «Господи Иисусе!
— вскричала она. — Меня же разнесло, будто булочницу, ни на один крючок, ни на одну пуговицу не застегнуться. Святое небо, что это значит?! Я так боялась потолстеть! Посоветуй, дорогой мой, что мне теперь делать?»
«Гм… Надо больше двигаться».
«Да, это правда. Двигаться надо больше. Отчего ты раньше не сказал мне этого, теперь, чего доброго, уже слишком поздно! Теперь я, чего доброго, такой и останусь, а то и еще сильнее растолстею. Вот горе! Скажи что-нибудь, Арно! Посоветуй!»
«Я уже сказал. Посоветовал».
«Да, верно. Ни единой крошки я сегодня не съем, буду только ходить, ходить».
Это — другая крайность, пусть лучше воздержится от крайностей! Давно ли у нас был разговор о золотой середине.
«Да, правильно, правильно!» — Вирве поискала в шкафу платье попросторнее, и я увидел, что руки ее дрожат, она нервничала. — «Что ты думаешь о вегетарианском питании?» — Она беспомощно на меня взглянула.
Не пробовал, не знаю, что думать. Да ведь и положение пока что не так трагично, надо только начать нормальный образ жизни. Пусть двигается, займется спортом, тогда она станет такой же стройной, как прежде.
«Да, да, возможно, это и так, но как же я стану двигаться, как займусь спортом, если на меня уже ни одно платье не налезает. Не могу же я, в самом деле, двигаться и заниматься спортом голышом!» И она добавила уже плачущим голосом, что наблюдалось впервые за все время нашего супружества: «Помоги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99