Он промчался сквозь северный Хьюм, как зимняя буря сквозь рыболовный флот, рассеивая все, что оказывалось у него на пути. Даже пограничники Чарионы, хорошо обученные и обычно подтянутые бойцы, были захвачены врасплох его нападением еще до начала весенней оттепели. А теперь он уже видел вдали стены самого Даависа. Коль скоро эта провинциальная столица окажется у него в руках (а он не сомневался, что это обязательно произойдет в течение следующего месяца – намного раньше, чем армия Аривы сможет деблокировать город), он закрепится, готовый противостоять любым контратакам и высылать мелкие части нападать на вражескую линию тылового обеспечения. А следующей весной? Возможно, Чандра тоже падет – а после кто знает?.. Салокан, правитель всего континента Тиир. Почему бы и нет?
– Ах, какая прекрасная война, – произнес он вслух, хлопнув в ладоши. И пожалел, что этого не увидел его отец. Но нет, сказал он себе, будь этот старый дурень жив, то по-прежнему стоял бы во главе и провалил бы все дело.
Со своего наблюдательно пункта в конце раскинувшейся к северу от Даависа равнины он смотрел, как тянутся к городу колонны его армии. Сначала кавалерия, которой надлежало надежно перекрыть дороги и занять мелкие приречные городки, усеивающие берега Барды к востоку и западу от столицы, затем пехота для защиты роющих траншеи саперов. И наконец, двести плотников и кузнецов, набранных из деревень и сел в северном Хьюме, которые прибудут строить плоскодонные баржи для патрулирования реки и осадные машины для штурма Даависа, если Салокан решит, что город нужно атаковать всеми силами.
На середине расстояния между ним и городом он увидел несколько вражеских отрядов, отступающих, в целом сохраняя порядок, и при случае задерживаясь, чтобы приостановить преследователей. Даже сейчас шел бой между потрепанным хьюмским пехотным полком и одной из частей его легкой кавалерии; вражеский полк слишком долго канителился и был теперь окружен кавалерией, которая держалась от него на расстоянии и осыпала стрелами. Потихоньку уминая жареного цыпленка и потягивая прекрасное вино, принесенное адъютантом, король наблюдал за боем, пока не упал последний вражеский солдат. Салокан вздохнул, когда кавалеристы спешились прирезать раненых и прихватить ту добычу, какая им приглянулась. Ему было крайне неприятно видеть такую небрежную резню. Вообще-то войну должна вести между собой знать с сопровождающей каждого аристократа свитой – как она некогда и велась, – но Гренда-Лир изменила порядки во время Невольничьей войны, дойдя до того, что стал обучать новобранцев и платить им жалованье. Та война увидела рождение первой по-настоящему профессиональной национальной армии – одной из причин такого решительного поражения Хаксуса и наемников. Но теперь Хаксус тоже обладал такой армией. Отныне война означала, что простолюдины убивали друг друга, в то время как знать сидела в тылу, наблюдая за боем с относительно безопасного расстояния. В этом мало почета, подумал Салокан, хотя победа все равно приносила славу и немалую добычу.
К этому времени его войска контролировали весь район вокруг Даависа и добрую часть северного берега реки. Его саперы установили заблаговременно сооруженные деревянные стены для защиты от вражеских лучников и любопытных глаз, и принялись рыть траншеи. А пехота разбивала полупостоянный лагерь с отхожими ямами и рвами, ямками для бивачных костров и даже двумя главными улицами; в самых дальних от Даависа углах пехотинцы устроят госпиталь для тяжелораненых, а также особый полуотделенный участок для размещения самого Салокана и его личных телохранителей. Король подождал, пока не увидел, что его шатер воздвигнут, а затем не спеша проехал по равнине к лагерю. Он пустил коня иноходью, проезжая мимо груд убитых солдат с телами, проткнутыми стрелами, изрубленными мечами, изувеченными дубинами и палицами, а теперь еще и погрызенными крысами и обескровленными насекомыми. Иной раз к нему галопом подлетал посланный с донесением всадник; он внимательно выслушивал, благодарил и продолжал путь. Наконец, когда солнце уже садилось, Салокан добрался до лагеря. Он увидел Барду, воду которой слегка рябил нежнейший ветерок, почувствовал запах дыма бивачных костров, услышал гомон уверенных в себе солдат и иногда стоны раненых, и нутром почуял, что победа хоть и не близка, но тем не менее неизбежна.
– Да, – сказал он, усевшись перед шатром и окинув взглядом свой лагерь и стены последнего прибежища его врагов на севере, – это прекрасная, распрекрасная война.

Королева Чариона настояла на личном обходе дозором стен. Ее телохранители сильно нервничали, пытаясь не отставать от нее, но королева, несмотря на свои короткие ноги, могла, когда хотела, двигаться словно ветер, энергию ее подпитывала ярость.
– Что делается для раненых? – требовательно спросила она.
Фарбен, считавший войну неудобством, придуманным в первую очередь для того, чтобы расстроить его упорядоченную жизнь, поспешил приблизиться к ней. Это усилие заставило его запыхаться.
– Их слишком много, маги и священники не могут управиться со всеми сразу. В первую очередь занимаются теми, кто больше всего нуждается в лечении.
– А гарнизон? Теперь, когда все войска стянуты в город, сколько человек мы способны выставить на стены?
Фарбен беспомощно посмотрел на офицера, который мог в ответ лишь пожать плечами.
– Пока еще слишком рано судить, ваше величество, хотя, похоже, будет выставлено достаточно бойцов, и еще часть останется в резерве.
– Если понадобится, снимите для пополнения резерва часть людей со стен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123