Тревожащий и приятный запах сена… Здесь, несмотря на тьму и зловоние, он напомнил Дальвигу о первой встрече с Хейлой и стогах на поляне, в которых они провели вечер. Прекрасный вечер! Прикрыв глаза, он глубоко вдохнул воздух, стараясь слышать только запах сухой травы, и прошептал: «Верирел» , что значило «благоухай». Воздух в комнате мгновенно нагрелся и до самого дальнего уголка наполнился ароматами скошенного и как следует просохшего на солнце луга. Не хватало только ветра да жужжания пчел…
Ухмыльнувшись, Дальвиг открыл глаза и прищурился. Пленники лежали у дальней стены, связанные по рукам и ногам, похожие на громадные кули с грязной репой. Стараясь не ступать на кучи гнилой грязной соломы, Эт Кобос немного зашел внутрь. Кули зашевелились, и в полумраке блеснули выпученные глаза. Раздалось глухое мычание: один из пленников рьяно задергался, выползая из своего угла ближе к Дальвигу. Кажется, это был тот самый толстяк, что встретил вернувшегося хозяина замка грубым окриком. Наверное, сейчас ему не терпелось вымолить прощения? Не удержавшись, Дальвиг издал зловещий смешок. Указав рукой на кляп, черную тряпку, торчащую изо рта пленника, Эт Кобос повелел ей исчезнуть.
– Патирел!
Слабые, простенькие чары, но связанный толстяк заскулил и застыл, вжимаясь затылком в каменный пол. Рот его уже был свободен, но он не мог вымолвить ни слова от страха. Уничтожив путы на его коленях, Дальвиг брезгливо ткнул трясущегося пленника носком сапога в ляжку.
– Двигайся, свинья! Вставай на колени!
– Г-господин! – наконец вымолвил тот, поспешно переваливаясь на брюхо и пытаясь приподняться. – Господин, вы уже так сильно наказали нас! Простите, позвольте нам стать вашими рабами!
– Это как раз то, что я собираюсь сделать, – весело признался Дальвиг. Толстяк, казалось, приободрился и не услышал зловещей иронии в голосе мага. С удвоенными силами он задергал жирными плечами и оттолкнулся от пола, чтобы кое-как выпрямиться на коленях.
– Мы будем служить вам так верно, как не служит никто другой! – уверил он, смотря в лицо Эт Кобоса преданным взглядом заплывших глазок. На серых щеках виднелись полосы слез, бежавших по ним вниз, к жалкой поросли бороды на самом краю нижней челюсти.
– И это тоже входит в мои намерения, – кивнул Дальвиг.
– Я уже обожаю вас! – воскликнул толстяк. – Любая ваша прихоть доставит мне удовольствие! Быть тряпкой для вытирания ног? Вылизывать каждое утро ваши сапоги? Что угодно, мой повелитель!!
Говоря, толстяк отчаянно тряс двойным подбородком и сальными патлами, висящими до плеч. Предложения пленника даже на слух показались Дальвигу мерзкими. Он вспомнил, что собирался покончить с этим делом как можно быстрее… Проворно вынув Вальдевул, он прошептал ему: «Руби!» и коротко взмахнул прямо перед собой, на уровне талии. Именно там находилась, вернее, должна была находиться покрытая толстыми слоями сала шея пленника. Тот еще успел испугаться и широко раскрыть полные ужаса глаза, но воздух, предназначенный для крика, не успел достигнуть гортани. Срубленная вместе с головой, она отделилась и улетела в сторону. Вверх хлынула тугая струя крови и последнее булькающее хрипение, исторгаемое легкими через вскрытую трахею. Казалось, безголовый труп протяжно тяжко вздохнул и в конце захлебнулся. Когда он медленно завалился на бок, Дальвиг осторожно присел рядом и подставил под ослабевший поток крови глиняную чашу. Вражеская кровь ему еще пригодится потом… Следя за тем, чтобы не испачкать одежду в обильно разлившейся черной жиже, Дальвиг повернул тело. Как бы половчее приставить к нему полученную у Толохи мертвую голову? Прикасаться к свежему трупу было противно, но что с того… Разве приятно было находиться рядом с этим трусливым, грязным и вонючим червем при жизни? Тем не менее Дальвигу казалось, что он пачкает пальцы в какой-то жуткой грязи, которую потом не сможет отмыть. Сильный, вязкий и приторный запах крови упорно лез в ноздри, напрочь перебивая волшебный аромат, наколдованный совсем недавно. У стены раздавались хриплые глухие вопли, которые издавали другие пленники. Все это время они смотрели… можно представить, каково им? В третий раз Дальвиг зловеще ухмыльнулся и подумал, что со стороны это выглядит, должно быть, достаточно безумно. Роющийся в трупе и хохочущий при этом колдун. Хоть сейчас в страшную историю, какими пугают непослушных детей матери в деревнях и городах Энгоарда.
Достав из сумки волшебную голову с пепельной кожей и уродливыми шрамами, Дальвиг быстро осмотрел ее. Тусклые и мутные, как дрянная слюда, глаза, сухая, шершавая кожа, тонкие и ломкие волосы. Ни одной краски, кроме серого и черного. Снизу, на срезе шеи, из похожего на изображение колеса со спицами рубца, наружу торчало множество крошечных крючков – будто бы на колючке репейника. Дальвиг подождал, пока в чашу выльются последние капли крови, потом отложил в сторону меч и примерился. Приблизив мертвую голову к свежей ране на плечах, он склонился, прищурился и удовлетворенно кивнул.
Быстрым движением водрузив голову мертвеца на покрытый сворачивающейся кровью обрубок, Дальвиг отдернул руки и отшатнулся, почувствовав волну ни с чем не сравнимой вони. Словно тысяча грязных мертвецов неделю лежала на жаре в одной яме, и его угораздило открыть эту яму и сунуть туда нос! Кашляя и закрывая лицо рукавом, Дальвиг отшатнулся к порогу, не удержался на ногах и сел на пол. Внутренности его отчаянно просились наружу, распирая живот и грудь, но одним мучительным усилием воли и мышц он заставил себя сдержать этот позорный порыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140