Сек де Бодри, был явно удивлен.
– Речь идет об этой сумасшедшей посудомойке, не так ли? – воскликнула Жанна. – На днях она заходила ко мне. Совершенно очевидно, что она на старости лет повредилась в уме! Не говорите мне, что король и его советники в государственных расчетах исходят из россказней и видений помешанной старухи!
– Когда я видел ее в последний раз, она показалась мне вполне разумной, – с досадой возразил, Сек до Бодри. – Кроме того, дворяне из свиты покойного венгерского короля Матьяша провели собственное расследование… Доказано, что Жоашен действительно незаконнорожденный сын Яноша Хуньяди.
Жанна пожала плечами:
– Мессир, я сожалею, но мне не удастся убедить моего внука Франца Эккарта в том, что он король Венгрии! – И она вновь рассмеялась. – Невероятная история!
Она встала, показывая, что визит завершен.
– Ну, мы еще посмотрим, – ответил, Сек де Бодри, откланиваясь.
На следующий день Жанна, Фредерика и недавно нанятая молодая служанка отправились на рынок.
Жанна рассматривала рыбу, когда вдруг поднялась страшная суматоха. Раздались крики. Все смотрели на один из домов, из окон которого вырывалось пламя.
– Пожарные! Вызывайте пожарных! – крикнул какой-то мужчина.
– Ведра! Вставайте в цепь с ведрами! – вопил другой. – Пока пожарники не приедут!
Те, кто жил у реки, бросились в свои дома, и каждый вернулся с ведром воды.
Одновременно из горящего дома выскочила женщина. Совершенно голая. Она выкрикивала что-то бессвязное. Вороны вспорхнули с соседних крыш и с карканьем закружились над ее головой.
– Мадам!.. – воскликнула Фредерика. – Вы только посмотрите! Это же та старуха, что на днях заходила к нам!
Действительно, это была Красотка Мари, голая как червяк, с жалкими грудями, свисавшими до живота. И этот мешок костей пустился в пляс! Она вертелась на одной ноге, а другую вскидывала вверх самым непристойным образом. И хохотала! А потом стала петь, хотя никто не мог разобрать слов, вылетавших из беззубого рта.
Люди хотели было схватить ее, но кружившая над ней стая ворон не давала подойти. Птицы щелкали клювами и громко каркали. Зрители этой сцены онемели от изумления. А старуха вопила, хлопая в ладоши:
Я Красотка Мари,
На меня посмотри!
Я смеюсь и пою до зари.
– Это у нее горит! – крикнула какая-то женщина.
– Старая бесовка подожгла дом!
– Посмотрите на ворон! Да она колдунья!
В этот момент прибыли стражники. Одному из них удалось схватить безумную плясунью, другие тут же присоединились к тем, кто передавал по цепочке ведра.
– Поцелуй меня! – выкрикивала Красотка Мари, пылко обнимая стражника. – Больше мне ничего не надо!
Вороны все так же надрывно каркали. У Фредерики отвисла челюсть.
Один из торговцев, который держал хлебную лавку в загоревшемся доме, пнул Красотку Мари ногой в зад.
– Шлюха! – завопил он. – Ведьма!
Жанна заметила мужчину, незаметно скользнувшего в переулок. Это был Жоашен. Она едва удержалась от смеха.
Как он сумел довести Красотку Мари до подобного состояния? В любом случае свидетельство ее больше ничего не стоило…
Жанна, Фредерика и служанка вернулись домой поздно. Жоашен уже был там. Она рассказала о случившемся Францу Эккарту, который сначала изумился, а затем захохотал.
Жоашен, слушая этот рассказ, прыскал, как мальчишка. Он хлопал себя по бедрам и фыркал от восторга. Никто и никогда не видел, чтобы он так веселился.
Вечером того же дня Жанна отправилась в собор Сен-Морис. Она сообщила служке о своем желании повидать отца Лебайи.
Моруа Лебайи был небольшого роста, бледный, с очками на носу.
Он поднялся и придвинул одно из кресел к своему рабочему столу.
Жанна села.
– Отец мой, – сказала она, – если бы вы могли спасти трех человек от страшной опасности ценой лжи, стали бы вы колебаться?
Он помолчал, прежде чем ответить:
– Нет. А в чем дело?
– Это тайна.
Он кивнул. Она все ему рассказала. Он был оглушен.
– Я видел много интриг с целью завладеть короной, но ни одной, чтобы от нее избавиться, – сказал он. – Однако вы убедили меня, что этим троим – отцу, сыну и внуку – действительно грозит опасность. Чего же вы хотите от меня?
– Кто был вашим предшественником в 1472 году?
– Позвольте мне взглянуть.
Он встал и вытащил большую книгу, лежавшую на этажерке за его спиной.
– Отец Кристоф Бонгрен.
– Не могли бы вы сделать запись, датированную этим годом и удостоверенную подписью отца Бонгрена о том, что некий путешественник привез из Испании ребенка, которому неверные отрезали язык. Мальчика звали Хоакин… Нужно будет придумать испанскую фамилию.
– Кордовес, – предложил священник. – Но как же он узнал имя ребенка, если тот немой?
– Мальчик написал свое имя на земле.
Священник с улыбкой кивнул:
– Вы могли бы писать романы.
– Отец Бонгрен доверил ребенка художнику Жоффруа Местралю, проживавшему на улице Френе в Анжере. Местралю нужен был помощник, художник усыновил мальчика и воспитал. Как, по-вашему, вы сумеете внести такую запись под нужной датой?
Отец Лебайи поднялся и достал другую книгу, значительно более толстую, чем предыдущая, и начал ее листать.
– Да, полагаю, смогу, – ответил он, указывая на заполненную до середины страницу. – Вот здесь есть пустое место.
Она положила на стол приготовленный заранее кошель. Он разогрел металлическую чернильницу на пламени свечи.
Всего за час нужная запись была сделана.
– Что вы выигрываете от этого? – спросил отец Лебайи, провожая Жанну до двери.
– Уверенность, что я спасла три жизни.
Она пригласила священника на ужин.
19
Заморская редиска
Становилось заметно холоднее, особенно по ночам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104