Северина задумалась.
– Наверное, вы правы, – со вздохом уступила она.
– Позвольте мне слегка подкрасить вам губы, – сказала Жанна.
Северину нельзя было узнать: Анжела и Феррандо раскрыли рот от удивления, когда увидели дочь, вошедшую в залу в сопровождении Жанны и Симонетты.
– Да ты просто колдунья! – шепнула Анжела Жанне.
Леонс Дульсе внимательно разглядывал молодую женщину. Теперь оставалось надеяться, что природа сделает свое дело.
Леонс сразу приступил к ухаживанию. Все с изумлением увидели улыбку Северины.
На следующий день Леонс и Северина вместе отправились на сбор винограда. Молодая женщина заливисто смеялась. Вскоре они стали неразлучны. Ночью их отделяла друг от друга одна тонкая перегородка, ибо Жанна выделила им две соседние спальни в новом крыле дома.
Через шесть дней или, точнее, ночей обитатели дома л'Эстуалей проснулись от коротких, но весьма характерных вскриков. Никто не встревожился – напротив, радость была всеобщей. Забытое после двух лет вдовства наслаждение полностью исцелило печаль Северины.
Франц Эккарт пробормотал:
– Ты настоящая сводня.
Жанна фыркнула. Утром следующего дня лицо Северины, цветущее и одновременно утомленное, яснее слов объяснило, что произошло ночью. Феррандо, отведя Жанну в сторонку, обнял ее за талию и с заговорщицким видом шепнул:
– Мы с Анжелой благодарим тебя.
Анжела подарила Жанне крупную жемчужину причудливой формы на золотой цепочке. Она отлично сочеталась с бархатной шапочкой.
Леонс Дульсе вошел в клан.
Таинственный узор, вытканный золотом и серебром, который то появлялся, то исчезал на Великом ковре, своих последних узелков еще не завязал.
Итье приехал в дом л'Эстуалей, который был всего в одном дне пути от Ла-Дульсада. По его словам, виноградники принесли неслыханный урожай. Не окажет ли хозяйка ему честь присутствовать на сборе винограда? Поселится она, естественно, в Ла-Дульсаде. Поскольку Феррандо, Анжела и Северина уехали в Женеву, а Леонс Дульсе в Лион, она подумала, что путешествие в ее прежний замок позволит ей немного развлечься. Ей также хотелось узнать, как делают это вино, уже завоевавшее отличную репутацию. Поэтому она приняла приглашение и выехала вместе с Итье в сопровождении Франца Эккарта, Жоашена и Жозефа.
Мальчику исполнилось одиннадцать лет. Черты бледного, почти прозрачного лица не были безупречно правильными, однако нос с горбинкой, чувственные алые губы, удлиненные темные глаза делали его красоту необыкновенной – завораживающей. Стройностью и силой он походил на непокорный тростник, ребяческая веселость постепенно сменялась улыбчивым спокойствием, совершенно несвойственным детскому возрасту и придававшим достоинство каждому жесту.
– Это Жоашен, каким я увидела его в первый раз, и одновременно ты, твой портрет, очищенный до самой сути, – сказала однажды Жанна Францу Эккарту.
Когда Жозеф проезжал верхом по улицам Анжера, люди оглядывались на него, а девушки бледнели и краснели. Жоашен был просто влюблен в своего внука: он стал его добровольным оруженосцем.
Мальчик произвел удивительное впечатление на Итье. Управляющий смотрел ему в лицо так долго, что это граничило с нескромностью. Жозеф выдержал испытание со своей неизменной улыбкой. О чем он думал? Итье, конечно же, уловил его сходство с Францем Эккартом, но ни словом об этом не обмолвился и со смехом сказал Жанне:
– Хозяйка, этот юноша приведет в смятение все сердца в нашем краю.
– Не бойтесь, за ним будут хорошо присматривать.
Сердце Жанны затрепетало при виде замка Ла-Дульсад.
Время, стирающее столько воспоминаний, придает глубину некоторым из них. Для нее это владение обрело нерушимую связь с судом волков.
Но вся тяжесть прошлого исчезла благодаря теплому приему. Жена Итье, крепкая женщина с грубоватыми манерами, приняла Жанну не как хозяйку имения, а как любимую родственницу; она слишком хорошо знала, кому было обязано процветанием ее племя. Ибо у нее с Итье появилось свое племя: целый рой ребятишек – мальчиков и девочек – окружил легендарную даму Жанну. На Жозефа смотрели ничуть не меньше, но с явной боязливостью: подросток внушал уважение к себе. Жанну это поразило.
На следующий день Итье повел своих гостей на сбор винограда – спустя час после рассвета, когда высохла роса. Виноградники были разбиты на квадраты в четверть арпана каждый. Их разделяли широкие дорожки, и Жанна заметила, что гроздья с разных квадратов не смешивали. Она наклонилась, чтобы рассмотреть ягоды – крупные, с довольно мелкими косточками, покрытые легким налетом. Управляющий виноградником тщательно изучал гроздья, прежде чем бросить их в корзину.
– Попробуйте, – предложил Итье.
Жанна съела несколько виноградин.
– Кожица толстая, – заметила она. – Воды не слишком много, вам не придется долго настаивать сусло на мезге.
– Точно, – сказал Итье. – Всего дня три, если погода хорошая. Это вино прекрасно сохраняется, три года самое малое. И подогревать его совсем не обязательно, – добавил он, подмигнув Францу Эккарту и Жозефу.
Те удивились, и тогда Итье объяснил, что многие виноградари подогревают вино, чтобы улучшить вкус. Часто они добавляют тмин или смородиновый и вишневый сок.
– Значит, это вино выдерживает перевозку? – спросила Жанна.
Она знала, как портится вино, путешествующее в бочках на повозках или баржах, от постоянной тряски. Через триста лье достойный напиток превращается в бурду, которую можно использовать только для домашнего потребления.
– Гм! – проворчал Итье. – Перевозка, тоже мне дело большое! Наше вино все-таки держится до Анжера, Тура, Лиможа и Пуатье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104