– Ибо ты теперь знаменит и завистников будет множество.
Николь де Пантьевр явилась в первых числах ноября со свитой куда более многочисленной, чем у Марии Орлеанской, хотя по рангу стояла намного ниже; в сущности, никакого ранга уже не было, ибо Людовик XII двадцать лет назад выкупил у нее все права на герцогство Бретонское.
Она была нарумянена, как мадонна в раке.
Быстро выяснилось, что помимо даты смерти короля ее интересовало только одно: будущее Бретани. Она поделилась своими страхами: договор в Блуа, навязанный королю Фердинандом Арагонским и Максимилианом Австрийским, предусматривал брак Клод, дочери Людовика, с Карлом Габсбургским, сыном Максимилиана. В приданое она должна была получить герцогство Миланское, Геную, Бургундию и Бретань.
– Бретань! – вскричала она. – Но ведь это же достояние нашей семьи!
Она стала жаловаться. Жанна и Франц Эккарт быстро распознали ее неискренность: в течение многих столетий за это герцогство вели кровавую борьбу Пантьевры и Монфоры. Но ни те ни другие не имели наследника мужского пола, чем и воспользовался Людовик XI. Заверения в любви к этой провинции не стоили ровным счетом ничего.
– Я не вижу, чтобы Бретань покинула лоно короны, – ответил Франц Эккарт.
Это утверждение привело ее в замешательство; очевидно, она надеялась, что в начавшейся неразберихе сумеет вернуть себе герцогство.
– Но как же договор?..
– Мадам, я не посвящен в тайны советников, но мне кажется, что в договоре сказано только об обещании заключить брак.
– Вы хотите сказать, что король не сдержит слова?
– Я бы сказал скорее, что он сохранит верность французскому королевству.
Она закусила губу и задумалась:
– Значит, в этом смысл второго катрена?
Он кивнул.
– Составьте мне гороскоп Бретани! – приказала она. И положила на стол кошель.
Ее растерянный взгляд блуждал по комнате.
– В 1515 году, вы уверены? – вновь спросила она.
– Я знаю лишь то, что говорят звезды, мадам.
В конце концов, она величественно поднялась, протянула руку и заявила, что ожидает гороскоп Бретани в самое ближайшее время.
Когда она ушла, Франц Эккарт взорвался:
– Чем я занимаюсь? Жозеф был прав! «Составьте мне гороскоп Бретани!» Можно подумать, она отдает распоряжения своему шорнику! Я превратился в ярмарочного прорицателя!
– Нельзя выиграть все ставки, – миролюбиво заметила Жанна. – Ты получил Марию Нарбоннскую. И в любом случае для ярмарочного прорицателя тебе неплохо платят. В этом кошеле десять ливров.
Едва Франц Эккарт пережил неприятные минуты, связанные с визитом Николь де Пантьевр, как отец Лебайи явился напомнить ему об обязанностях толкователя звезд.
– Монсеньор Морни попросил меня известить вас, что он получил письмо от Этьена де Понше, епископа Парижского, который чрезвычайно удовлетворен вашими ответами на его вопросы и желает задать вам другие.
Отец Лебайи поднял голову, и его сухое лицо осветилось от лукавой искорки в глазах. Он напоминал ветку масличного дерева, тиса или оливы, временами выбрасывающую язык пламени при горении.
– По мнению монсеньора Морни, при вашем ремесле было бы весьма разумно особо почтить епископа, например, отправиться в Париж, дабы лично засвидетельствовать свое почтение.
Жанне это предложение показалось двусмысленным, недаром отец Лебайи подчеркнуто выделил слова «при вашем ремесле».
– Прошу вас поблагодарить епископа за совет и заверить, что я отнесусь к нему с величайшим вниманием, – ответил Франц Эккарт.
– Это дает нам возможность вновь увидеть Париж, – сказала Жанна.
– И познакомить с ним Жозефа, – отозвался он. И через мгновение добавил: – Ну вот, я желал свободы, а стал придворным.
Повернувшись к Жанне, он заметил:
– Благодаря тебе я, в конце концов, обрету покорность.
А после меня? – подумала она. Что с ним будет?
И тут же укорила себя за суетность: кладбища были заполнены людьми, которые мнили себя необходимыми.
Тем временем пришло семнадцать новых писем. Можно было подумать, что Франц Эккарт – единственный прорицатель в королевстве. На самом деле во всех городах, достойных этого имени, их насчитывалось не менее десяти, а на ярмарках – два десятка: за пять солей они торговали своим искусством, не чураясь и карт Таро, и предсказывали обильное потомство распутным девкам, переряженным в честных горожанок.
27
Высокое покровительство
В ноябре в Париже день продолжался восемь часов, без рассвета и сумерек. По утрам чернильная ночь таяла в грязной воде, и вскоре после последнего удара колокола, отбивавшего четыре часа, на город опускалась, словно траурный креп, серая вуаль, порой испещренная серебряными блестками – снегом или градом.
Жоашен пришел в восторг от особняка Дюмонслен. На следующий день пришлось дать ему анисовую настойку, чтобы снять излишнее возбуждение.
Он отправился на прогулку вместе с Жозефом. Они дошли до Большого Шатле, где стояла виселица с тремя повешенными. Это зрелище привело Жозефа в ужас, но мальчик испугался еще больше, когда Жоашен вдруг затрясся: на губах у него выступила пена, глаза закатились, из горла стали рваться хриплые страшные звуки. Они вернулись домой под улюлюканье нищих.
– Что за вонь! – восклицал Жозеф. – Как эти люди выносят подобные миазмы?
Он обнаружил, что в Париже воняет все: начиная от крыс и капустных листьев до человеческих существ, которых курносая скосила прямо на мостовой. Мусорщики трудились исправно, но они не могли помешать людям испражняться и отдавать Богу душу – а где же еще умирать беднякам, как не на улице? Покойник валялся там до следующего обхода, иными словами – целый день, а если несчастного угораздило скончаться в субботу, труп убирали только в понедельник, ибо в воскресенье – день отдыха Господня – работать не полагалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104