– Если мы и дальше сможем пользоваться вашими добрыми советами, это будет в согласии с вашим званием. Но никто не упрекнет вас в дезертирстве, если вы не ринетесь в ближайший же бой.При этих словах Алексей Орлов встал, подошел к двери, кликнул Федора и попросил его принести некую красную сумку, лежащую под кучерским сиденьем его кареты. Подробности извлечены из «Curiositaten der Literarisch Vorund Mittwelt», автор которых утверждает, что лично был этому свидетелем в Нюрнберге. (Прим. автора.)

Через несколько минут Федор вернулся, вручил сумку своему брату и вышел. Алексей открыл ее, достал оттуда футляр с гербами, а из него пергаментный свиток, который и протянул Себастьяну.«Мы, Екатерина II, Императрица Всея Руси…»Легкое головокружение охватило Себастьяна. Граф Салтыков назначался в штаб со званием генерала и советника ее императорского величества. Императорская печать подтверждала подлинность документа.– Но Салтыков! – воскликнул он.– Прочтите вот это, – отозвался Орлов, протягивая Себастьяну другой документ.Новая грамота занимала целых две страницы: в благодарность за услуги, оказанные престолу, ее величество жаловала графу де Сен-Жермену имение Ново-Лиево в две сотни гектаров, равно как усадьбу и два хутора близ Старицы, и возводила его в графское достоинство.– Удовлетворены теперь? – спросил Орлов.– Как может быть иначе?– Григорий все предусмотрел.Себастьян задумался. Его судьба оказалась связана с судьбой русского императорского трона теснее, чем он предполагал.– А скажите мне, – продолжил Алексей, – как поживает ребенок, которого от вас родила баронесса Вестерхоф?– Увы, никак. Умер от крупа. Все мои познания в медицине оказались бессильны его спасти.– Жаль. Как вы, возможно, знаете, он приходился двоюродным братом царевичу Павлу.Себастьян вспомнил, как пришлось забирать ребенка из Санкт-Петербурга и как принцесса Анхальт-Цербстская призналась, что баронесса была единоутробной сестрой императрицы. Орлов долго смотрел на графа испытующим взглядом.– За ребенком приезжали вы сами или ваш сын?– Я. А почему вы спрашиваете?– Григорию показалось, что у вас какой-то странный, рассеянный вид.– Еще бы! – ответил Себастьян.– Жаль, что ребенок умер, – продолжил Орлов. – Быть может, вы могли бы стать отцом будущего царя.– Что вы такое говорите?– То, что вы слышали. Павлу сейчас шестнадцать лет, и он проявил свой истинный нрав. Ненавидит собственную мать и сам – вылитый портрет своего батюшки. Это опровергло все слухи об отцовстве Сержа Салтыкова.Орлов закурил сигару, взяв щипцами уголек из камина.– Он такой же яростный германофил, как и его отец, и ненавидит Россию, – продолжил он.– Но не собираетесь же вы устранить шестнадцатилетнего юношу? – заметил Себастьян.– Не я, конечно, – ответил Орлов, пожав плечами. – Он дождется, что его истребят другие. Настает такой момент, когда человеческое существо, наделенное определенной властью, перестает быть самим собой и становится заложником. Но это в будущем. У Екатерины впереди еще много лет царствования.– За что Павел ее упрекает?– За ее жизнь. И за смерть своего отца.Себастьян вспомнил рассказ Барбере об убийстве царя Алексеем.– Как он умер?– Предполагаю, что ваш друг Барбере вам рассказал.– Почему вы говорите, что я мог бы стать отцом следующего царя?– Потому что при нынешнем положении не исключено, что императрица могла бы указать своим наследником вашего сына.– А Павел будет отправлен в изгнание, как Иван Шестой?– Почему бы и нет? В любом случае исчезновение Петра Третьего и Ивана Шестого не было потерей ни для кого.От такого цинизма Себастьян содрогнулся. И поздравил себя с тем, что вызволил своего внука из этого кровавого театра. Власть снова вызвала у него отвращение.Выйдя из кабинета, Орлов и Себастьян натолкнулись на вопросительные взгляды маркграфа и остальных. И ответили на них сияющими улыбками.По возвращении в Трисдорф Себастьян показал генеральский патент маркграфу, вызвав у того еще большую оторопь. 41. ПОЧТИ ЗАБЫТОЕ ВОСПОМИНАНИЕ Осень 1770 года подходила к концу, когда Александр сообщил письмом, что его мать, Даная Полиболос, княгиня Маврокордато, скончалась. Она не вставала с постели несколько недель, страдая от головокружений, и умерла во сне две недели назад.Она тоже не увидела Грецию свободной.Себастьян взял с собой Франца и немедленно отправился в Лондон. Он нашел Александра подавленным и растерянным. Сын долго плакал на плече отца, потом воскликнул:– Неужели вечно придется жить с призраками? Сначала с призраком Соломона, а теперь и моей матери!– Таков удел памяти. Не позволяйте ей оттолкнуть вас от вашего сына или причинить ему горе.Юный Пьер, в Англии Питер, тоже казался растерянным. Ему было уже семь лет. Себастьян подозвал внука и взял на руки. Странный союз – три поколения одиноких. Себастьян внезапно осознал, как отчаянно теперь в Блю-Хедж-Холле не хватает женского присутствия. Во всяком случае, в мире этого ребенка. Но еще хуже было бы для мальчика попасть в мир аристократии, будь то английской, немецкой или французской. Себастьян избавил его от русских династических распрей не ради спесивой пустоты вечеров в замках, охоты, Wirtschaften, пантомим, обжорства и пьянства. Пьер не будет ни заложником в политической грызне, ни разодетым бездельником.Себастьян отправился на Хайгейтское кладбище, чтобы положить цветы на свежую могилу, потом силой увез Александра с Пьером в Хёхст. Там они проведут зиму и этот опасный момент, которым является Рождество, преддверие Нового года, когда потребность в любви и у стариков, и у молодых становится наиболее острой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127