У меня не такое богатое воображение, как у тебя. И нет актерских способностей. Зато ты играешь свою роль блестяще.Но тут гнев его поутих, и он расслабил пальцы, сжимавшие ее руку. Элина же, напротив, вся кипела от ярости.– Ты не желаешь меня слушать, правда? – Она топнула ногой. – Считаешь, что я стремлюсь завладеть чужими деньгами?Он указал на портрет:– Мне кажется, доказательство тому здесь, перед тобой.– Ты должен был заметить, что изображения не совсем одинаковы.Рене насмешливо улыбнулся:– В обоих случаях это Филипп. Художник может изменить выражение лица или позу персоны, которую рисует.Элина выдернула руку из его ладони и направилась к двери на террасу. Не дойдя несколько шагов, она остановилась и повернулась к нему лицом.– Надеешься запугать меня своими фокусами и уловками, но я найду способ одолеть тебя. Ты еще пожалеешь о том, что так издевался надо мной.Рене спокойно приблизился к ней.– По-твоему, мне следовало обвинить мужа моей сестры в двоеженстве, поверив словам какой-то девчонки?– Я говорю правду! – крикнула она. – Благородный человек не усомнился бы в этом, и не стал бы приводить меня в свою спальню.Он вновь схватил ее.– Благородная женщина не стала бы расхаживать полуодетой, в ночной рубашке и босиком, ожидая при этом, что ее оставят в покое.Она была оскорблена до глубины души, но виду не подала. Только зажала ворот рубашки у шеи.– Было жарко. Кроме того, я не ожидала, что меня побеспокоят в моей спальне.Девушка попыталась вырваться, но он крепко держал ее.– Тебя обязательно побеспокоят, если я поблизости, милые глазки, – пробормотал он. Его взгляд скользил по ее свободно струящимся волосам, розовым щекам и точеному носу, пока не остановился на губах.Его горевший желанием взгляд завораживал Элину. Ни один мужчина не вызывал у нее таких чувств. Ей хотелось, чтобы Рене ласкал ее, она жаждала его поцелуев.Он ласкал ее страстно, неистово, покрывал поцелуями ее лицо, шею, впиваясь губами в ее губы. Элина отвечала на его ласки с тем же неистовством. Она обхватила руками его мощное тело, и он застонал. Подхватив Элину на руки, он отнес ее на кровать и опустился на постель рядом с ней, затем лег на нее.– Не делай этого, Рене, – прошептала она, когда он склонил голову, уткнувшись в ее шею, но ее голос прозвучал чарующе призывно.– Ты ведь не собираешься повернуться ко мне своей колючей стороной, не так ли?– Если бы ты могла понять, как я мечтал о тебе эти последние несколько дней, как хотел тебя, ты не отвергла бы меня. – Он не мог отвести глаз от ее трепещущего тела. – Будь я так же талантлив в живописи, как ты, изобразил бы тебя на холсте такой, как сейчас. Но никто никогда не увидел бы этой картины, только я.Упоминание о живописи сразу же напомнило ей, почему она оказалась в его спальне. И это придало ей решимости.На этот раз она была непреклонна и отбросила прочь его руку, потянувшуюся к ее груди.– Мой талант, судя по всему, не принес мне ничего хорошего. А изобразить меня в таком виде я не позволила бы никому, даже самому талантливому живописцу.Рене вышел из себя. Раздраженно вздохнув, он обхватил ее запястья и пригвоздил ее руки к покрывалу. Он все еще нависал над ней и видел, как холодно блестят ее глаза.– Послушай-ка, дорогая. Возможно, мы и не по своей воле испытываем влечение друг к другу, но, видимо, у нас нет ни сил, ни желания с ним бороться. Так почему бы не уступить зову природы? Это так естественно.Элину задело, что Рене заметил ее влечение к нему и хочет воспользоваться ее слабостью, но у нее хватит ума и выдержки не поддаться соблазну.– Нет ничего естественного в том, чтобы уступить бессердечному человеку, такому убийце, как ты, и я никогда этого не сделаю, – прошипела она, едва сдерживая желание выцарапать ему глаза.В слепой ярости она извивалась под ним, стараясь ускользнуть прежде, чем он снова сумеет обернуть ее чувства противнее.Неожиданно Рене, чертыхнувшись, поднялся с кровати, пересек комнату и подошел к гардеробной. В молчании он поднял с пола ее альбом. Наспех застегнув рубашку, она спрыгнула с кровати и метнулась к нему. Он не противился, когда она выхватила альбом из его рук.– Надеюсь, теперь ты поняла, что твой рисунок не является доказательством?– Ты отказываешься признать правду, потому что это разрушило бы твою жизнь! – сказала Элина. – Возможно, ты всегда знал, кто я такая, и, может быть, именно поэтому убил Алекса. Тебе доставляет удовольствие унижать дочь Филиппа? Ты питаешь к нему неприязнь? Но почему?Бонанж повернулся к ней. Его глаза сверкали гневом, и Элина почувствовала страх.– Ты хотела встретиться с судьей, не так ли? Холодный тон вопроса напугал ее.– Хотела? – процедил он сквозь сжатые зубы.– Да, хотела, – ответила она, чувствуя, как при этих словах в ней зарождается надежда.– Тогда ты с ним встретишься. Пусть он выслушает твои безумные обвинения и нудную полуправду. Я не желаю терпеть все это и дальше.– Ты повезешь меня на встречу с ним? – спросила она, внезапно испугавшись, что на самом деле он собирается отправить ее в тюрьму.– Нет, – резко ответил он. – Я привезу его сюда. Если он примет нагромождение твоей лжи за правду, я признаю свое поражение и освобожу тебя.– А если нет? – спросила она.– Если нет… – Он остановился, сверля ее взглядом. – Если нет, тогда выбор за тобой. Или бери мои деньги, чтобы держать свою ложь при себе, или оставайся здесь и пиши мой портрет, пока не убедишься, что тебе меня не провести, мадемуазель.Она расправила плечи и скрестила руки на груди.– Судья мне обязательно поверит, вот увидишь.– А ты не боишься, что он увезет тебя в тюрьму, дорогая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95