– Я не могу видеть ее испуганной, – сказал он. И это была чистая правда.– Но это не помешало вам заставить ее бояться меня, – тихо сказал Луи. – Может, вы ревнуете ее ко мне? Или же опасаетесь, что я помогу ей убежать?– Нет! – процедил Рене сквозь зубы. – Я просто не хотел, чтобы она обращалась к тебе за моей спиной.– Должен признать, что у мадемуазель есть свой особый подход. Ей трудно отказать в любой ее просьбе.– Но ты откажешь, не так ли? – требовательно спросил Рене.Луи пожал плечами:– Все зависит от самой просьбы.– Она околдовала и тебя тоже, правда? – резко спросил Рене, несмотря на шутливый тон слуги.Луи перестал улыбаться.– Нет. Будь это так, я поверил бы во все дурное, что думаете о ней вы.Рене тихо выругался.– Ты и вправду думаешь, что она дочь Филиппа? И что я убил ее драгоценного любовника Уоллеса?– Я думаю, вы ошибаетесь в ней, вот и все. О ее отношениях с месье Ванье и этим Уоллесом я ничего не знаю. Но готов голову дать на отсечение, что ей не знаком тот грязный образ жизни, который, по вашему мнению, она вела. И я знаю, что она действительно скорбит о своей матери и Уоллесе.– Так она скорбит? – пробормотал Рене, и в его глазах промелькнула боль. – Тогда я, правда, ничего не понимаю.Луи оставил его слова без ответа, и Рене снова посмотрел в сторону лестницы.Пятью минутами позже Элина спустилась с лестницы в своем новом костюме для верховой езды. Она была так зла на Рене из-за платьев, что едва ли заметила, как странно смотрели на нее мужчины. Шелестя юбками, она резво преодолела последние несколько ступенек и с притворным безразличием обратилась к Рене:– Ну что, идем? Я сгораю от нетерпения сломать шею на этой твоей лошадке.Луи с тревогой взглянул ей в глаза.– Мадемуазель, если вы не хотите ехать верхом…– Что за глупости! Если месье готов учить меня, я не упущу такой шанс.– Я весь день с нетерпением ожидал этого урока, – сказал Рене, подавая ей руку.Прежде чем неохотно протянуть ему свою, она перевела взгляд с лица Луи на лицо Рене. Луи извинился, произнеся несколько вежливых слов и испытующе глядя на Элину. Как только они вышли из комнаты, Элина решительно перешла к вопросу, который не давал ей покоя с раннего утра, с того самого момента, как она проснулась.– Зачем ты украл мои старые платья? – спросила она, выдернув руку из руки Рене.– А ты бы стала носить новые, если бы я их оставил?– Конечно, нет.– Вот тебе и ответ на твой вопрос.Она остановилась, твердо уперев руки в бока.– Ты не имеешь права брать то, что принадлежит мне. Он пытливо посмотрел на нее.– Согласен. Но я не видел иного пути заменить твой жалкий гардероб более достойным. Согласись, тебе нужна одежда. Даже для уроков верховой езды, о которых ты так настойчиво просила.– Кажется, тебя не слишком волновало, как я одета, когда мы последний раз ездили верхом! – сказала она, вспомнив ту безумную скачку через поля.– Зато сейчас меня это волнует.Он посмотрел на нее, и взгляд его смягчился.– Мы напрасно спорим, дорогая. Я уже отдал твои платья слугам и нисколько об этом не жалею. Согласись, что ты восхищаешься новыми платьями, хотя виду не подаешь.В гневе она воздела к небу руки и направилась к двери. Рене, самодовольно ухмыляясь, последовал за ней.– Ты совсем не слушаешь, что я тебе говорю, верно? – заявила она. – Конечно же, я нахожу эти одежды прекрасными, великолепными. Но это не имеет ни малейшего значения, потому что я знаю, зачем ты мне их купил. И я вовсе не собираюсь наряжаться, как кукла, для того лишь, чтобы услаждать твой взор.Он схватил ее за руку и повернул лицом к себе, осмотрел со всех сторон ее наряд – плотно облегающий жакет с глубоким вырезом поверх отделанной кружевами блузки, юбку для верховой езды из хлопчатобумажной ткани с великолепным зеленым рисунком и серые полусапожки.Затем, пока она не успела опомниться, он ухватил подол ее юбки вместе с нижней юбкой и задрал их кверху, открыв шелковые панталоны, сшитые, по словам мадам Лаплант, по последней парижской моде. Элина задохнулась от возмущения и, покраснев, одернула юбку.Рене рассмеялся:– Ты прекрасно выглядишь, милые глазки. Но когда ты одета соответствующим образом, это меня вовсе не развлекает. Во всяком случае, не в том смысле, который ты подразумеваешь. – Он улыбнулся, отпустил ее локоть и провел ладонью по ее руке. – Должен признать, мне приятно видеть тебя в новой одежде, хотя тебя и раздражает необходимость ее носить.Прикосновение его пальцев к ее запястьям заставило ее затрепетать.– У меня есть право сердиться, – запротестовала она, задыхаясь, пытаясь побороть беспокойство, всегда охватывающее ее при его близости.Он взял в руки ее ладони.– Ну, не злись на меня, пожалуйста! – Глядя ей в глаза, он ласково поглаживал большим пальцем нежную кожу ее руки.– Не надо, – еле слышно произнесла она, – прошу тебя! К ее удивлению, он поднес ее руку к губам и принялся целовать кончики пальцев.– Мне очень не хочется, чтобы ты на меня сердилась. Элина высвободила руку.– Я… я не буду сердиться, – пробормотала она, – если только ты научишь меня ездить верхом.Он улыбнулся:– Прекрасно, это доставит мне удовольствие.В молчании они направились к выходу. Как только они вышли за дверь, Элина увидела, что оседлана только Моника. Девушка вопросительно взглянула на Рене.– Я решил, что на первом уроке мы поедем вместе, – заявил он. – По крайней мере, мне не придется гоняться за сбежавшей лошадью.Элина подумала, что у него совсем другие мотивы, однако испытала огромное облегчение. Она боялась этого первого урока, боялась оказаться одна на лошади. Она понимала, что эти уроки необходимы, иначе ей никогда не убежать из ненавистного дома Рене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95